Путь.Часть1. Путь к Миру. Сергей Павлович Сироткин

неповторимым цветом сфера, имеющая индивидуальный размер. Все они соединялись с другими сферами тончайшими нитями, по которым медленно плыл яркий, красно-оранжевый свет. Приглядевшись к нему, обнаружил, что это текла лава, и она являлась не только кровью Тьмы, как я подумал впервые в Пекле, а кровью Сущего. Она несла по всем мирам, как по сосудам, свою огненную суть, согревая и поддерживая в них жизнь. И от этого множества миров исходила боль. Прислушался к ней. Именно она, врываясь в Хаос, вызывала в нём волнующую материю бурю, которая неизменно, в конечном итоге, должна ввергнуть в пропасть уничтожения Тьму, Свет, всё Сущее. По этой боли, словно по следу, я потянулся к её источнику. Она исходила от каждого мира, но сильнее всего от того, чьё имя я уже знал – Мира Богов. В нём переплетались все нити этой вселенской паутины. Приглядевшись, попытался всмотреться в него, но у меня ничего не получилось. Как будто что-то закрывало истинную причину боли, но она явно изъедала мир изнутри, подобно паразиту, которого необходимо уничтожить.

      Обессилев от тщетных попыток разглядеть очаг боли, я расслабился и попытался отдохнуть, пребывая в некоем забытьи. Меня неожиданно подхватила непонятно откуда взявшаяся волна и, пронеся через пространства Хаоса, выбросила на берег какой-то реки. На берегу этой безмятежно текущей чёрной глади лежал дракон, пристально и бесцеремонно всматривающийся в глубины моей сущности. От него веяло глубокой древностью, сопоставимой с возрастом самого Хаоса.

      Его впечатляющее тело, всевозможно извиваясь и образуя кольца, создавало фигуру, сотворить которую мог только разум свободный от каких-либо стереотипов и ограничений. Вся эта оживотворённая скульптура раскинулась вдоль чёрной реки, излучающей тусклое свечение, падающее на драконью чешую. В центре каждой чешуйки зияло тёмное пятно, из которого исходили в разные стороны по кругу белые лучи, от чего создавалось впечатление, что застывшее в немыслимой позе существо переливается и пульсирует. Голова дракона неподвижно лежала на тёмной водной глади, мерно покачиваясь в такт её волнению. Глаза – словно наполнены этой рекой, а в их бесконечно-глубокой бездне светились яркие искры света, являющиеся зрачками и создающие иллюзию звёздного ночного неба. Взгляд, исходящий из этих очей пронизывал насквозь, тщательно осматривая каждый закоулок моего разума и души. Казалось: дракон был ювелиром, оценивающим драгоценный камень, пытаясь найти в нём изъяны. Он словно вывернул меня наизнанку и старался с нескрываемым любопытством вытряхнуть наружу, дабы затем неспешно рассмотреть. Эта экзекуция начинала порядком надоедать и, потеряв терпение, разгневанный я предпринял попытку рыкнуть на рассматривающего меня дракона, забыв, что издавать звуки нечем, так как голосовые связки вместе с телом остались в замке Князя. На удивление не только моё, но и дракона, судя по его колыхнувшемуся телу, рык получился, причём похожий на глас, который недавно заставил мою душу трепетать. Гладь реки сразу