– Твоя мать была такой же… упертой, – со вздохом откинулся на подушки гончар.
И по его тону Исабель поняла, что он сдался.
Глава 3
Мне снится, будто бы я превратился в Чудовище.
Утро во сне ясное и теплое, солнце светит прямо в окно, и я выглядываю, чтобы посмотреть на небо. Я смеюсь, потому что день обещает быть хорошим, потому что я голоден и знаю, чего хочу на завтрак. Потому, что что-то изменилось вокруг.
У меня странное чувство, что произойдет нечто очень радостное. Давно забытое ощущение предвкушения распирает мне грудь. Я подхожу к зеркалу и вижу свое отражение. На меня смотрит обезображенное лицо, покрытое ожогами и рубцами. Отвратительная физиономия, искаженная болью и отчаянием.
Свет вокруг меркнет, у меня подкашиваются ноги, и я кричу, что было сил. Я кричу, потому что понимаю, что все кончено. Я кричу, потому что понимаю, что остался только один выход, а во сне он, почему-то, перестает казаться мне привлекательным.
Я просыпаюсь от крика.
Первый мой порыв позвать Марела, но я вспоминаю, что Марел уже годы как мертв. Я думаю, что, когда придет Мелех, я смогу поделиться с ним сном, но потом я вспоминаю, что Мелех болен.
Я мог бы дождаться Ленно, или позвать Ханну, Агнес или Арела, но это было бы глупо. Им не нужно меня слушать. Им не нужно меня знать. Я лежу какое-то время, натянув одеяло на глаза и вжавшись в подушку. Когда сердце снова начинает биться ровно, я сажусь и тру лицо руками.
Боги, какой же я все-таки слабый.
Я заставляю себя одеться, спуститься вниз и сделать себе нехитрый завтрак. Агнес и Ханне не нравится, когда я готовлю. Во-первых, я виконт, а сословные различия в их голове неистребимы, несмотря ни на что. Во-вторых, получается у меня так себе. Больше перевод продуктов и это режет рачительных хозяек по сердцу. Но в такие дни, когда меня снова настигают кошмары, я не обращаю внимание на их ворчание. Мне нужно делать что-то, что требует полной сосредоточенности. Что не оставляет места посторонним мыслям.
Сегодня все валится из рук. Я режу себе палец ножом, роняю хлеб на пол, проливаю молоко, разбиваю кружку и, вконец взбешенный, хватаю со стола яблоко, выбегаю из кухни через вход прислуги и бросаю яблоко вперед, надеясь, что оно расплющится о дерево и мне станет хоть чуть легче.
И только потом я замечаю Исабель. Она стоит возле сирени, наклонившись к цветкам, и яблоко пролетает в метре от нее.
– А ты что тут делаешь? – кричу я в бешенстве. Можно подумать, мое поместье – какая-то поляна в лесу, куда можно прийти на прогулку. – Пошла вон!
К сожалению, вместо того, чтобы подобрать сарафан и броситься прочь, Исабель поворачивается, и смотрит на меня, не мигая, как змея. Честное слово, с этой девчонкой явно что-то не так.
– Мой отец тяжело болен, – размыкает губы Исабель. Хоть бы что новое сказала.
– Я готова использовать любые