– Тебе пора, – буркнул виконт и широким шагом вышел из комнаты. Исабель ничего не оставалось, как последовать за ним.
У верхней ступени кухонного Винсент внезапно остановился, загородив дверной проем. Исабель встала на цыпочки, глянула через плечо виконта и увидела трех котят, деловито пьющих молоко из миски у нижней ступени.
Дымчато-серая настороженная кошка сидела рядом.
– Пусть попьют. Они не любят людей и убегут, если подойти, – сказал виконт сухо.
– Любите животных… господин? – осведомилась Исабель. Переход от непонятной и беспричинной злости к голодным котятам был слишком стремителен.
– Ни да, ни нет, – пожал плечами Винсент.
– Тогда откуда такая забота?
Виконт повернул голову и смерил Исабель внимательным взглядом.
– Я сильнее. Они слабее. Они пришли туда, где у меня есть сила и возможности. Я могу дать им тот минимум, который позволит им жить.
Выход ты найдешь сама, – ткнул Винсент пальцем в сторону, за деревья.
За их спинами раздалось сердитое покашливание Ханны.
Исабель склонила голову.
Не попрощавшись, виконт развернулся и ушел обратно, вглубь дома. Ханна, замешивавшая тесто, кинула на девушку извиняющийся взгляд и развела испачканными в муке руками.
– Это еще не самое его плохое настроение, – сказала она шепотом.
– Что я могу ответить отцу? – крикнула Исабель в пустоту.
Ответа, разумеется, не последовало.
Девушка вздохнула. Оглядевшись, она достала из кармана завернутые в кусок ткани остатки вчерашнего ужина и разложила под кустом.
Ханна предупредила ее, что обитающие в поместье кошки очень уважают куриные хрящи и лапки, а Исабель очень уважала кошек. И больших собак с умными глазами.
Десять лет назад я бы сломал скрипку о голову девчонки, а потом выкинул бы ее вон, спустив со ступенек. Не потому, что ярость застилает мне глаза и я перестаю контролировать себя, как красочно расписывал Поль Ленно, думая, что я не слышу. А потому, что это был бы самый быстрый способ избавиться от раздражителя, не вдаваясь в объяснения.
Ну, по крайней мере, мне так кажется.
Я не люблю, когда что-то заставляет меня грустить.
Не важно, что Исабель никак не могла знать о том, что колыбельная приходит вместе с каждым ночным кошмаром. Важно то, что она огорчила меня, а в моей жизни и так хватает огорчений.
Честно говоря, я думаю, что она испугается, или попытается узнать, в чем дело, или заплачет, в общем, проявит хоть немного эмоций.
Но она послушно отдает скрипку, и я не замечаю в ее глазах ничего, кроме отстраненности. Как будто все, что происходит, не имеет к ней прямого отношения,