После яркого солнца снаружи я ничего не смогла разглядеть в темноте. Вдруг раздался чей-то испуганный возглас: «А! А!» – и перекрикивания на арабском языке.
Я отбежала на несколько шагов, ничего не понимая. Что там, внутри происходит? Почему я их так напугала?
Тут из домика выбежал мужчина средних лет в длинном сахравийском балахоне. Увидев, что я еще здесь, он бросился ко мне с грозной миной и сердито закричал по-испански:
– Что ты вытворяешь? Зачем подглядываешь, как люди моются?
– Моются? – изумилась я.
– Бесстыжая женщина, прочь отсюда! Кыш! Кыш! – он замахал на меня руками, словно курицу отгонял.
– Да будет вам! Погодите! – воскликнула я в ответ. – Скажите, что там, внутри? – я опять шагнула в сторону дома.
– Моются там! Мо-ют-ся. Хватит подсматривать! – снова заладил он.
– Здесь можно помыться? – не отставала я.
– Да! Говорю же тебе! – все больше раздражался он.
– А как? Как у вас моются? – обрадовалась я, впервые услышав, что сахрави, оказывается, тоже моются, и мне захотелось выведать все до последнего.
– Приходи и узнаешь, – ответил он.
– Мне тоже можно помыться? – изумилась я нежданной милости.
– Женское время – с восьми утра до полудня. Сорок песет.
– Премного благодарна! Завтра же и приду.
И я побежала обратно в парикмахерскую рассказать Хосе о своем открытии.
На следующее утро я взяла полотенце и, пробираясь через залежи козьего помета, отправилась к «Источнику». Вонь по дороге стояла такая, что в животе все переворачивалось.
Толкнув дверь, я вошла внутрь. Там сидела женщина средних лет, хитроватая и свирепая на вид. Наверно, жена хозяина.
– Мыться будете? Деньги вперед.
Я отдала ей сорок песет и огляделась вокруг. В помещении не было ничего, только валялись какие-то ржавые ведра. Света тоже почти не было. Вошла голая женщина, взяла ведро и снова ушла.
– А как тут моются? – я, как деревенская дурочка, глазела по сторонам.
– Пойдем со мной.
Хозяйка повела меня во внутреннее помещение. Оно оказалось совсем крошечным, размером в три-четыре циновки. На протянутой под потолком проволоке висело белье, юбки и верхнее платье той женщины. В нос ударил странный, тяжелый запах. Я задержала дыхание.
– Сюда. Раздевайся, – скомандовала хозяйка.
Не говоря ни слова, я начала снимать одежду, пока не осталась в предусмотрительно надетом дома купальнике-бикини. Одежду я повесила на проволоку.
– Раздевайся! – вновь повторила хозяйка.
– Я уже разделась, – недоуменно проговорила я.
– Ты собираешься мыться в этих штуках? – спросила она и с силой дернула сначала за верх моего бикини в цветочек, а затем и за плавки.
– Я сама разберусь, как мне мыться! – огрызнулась я, оттолкнув ее руку.
– Ладно, иди за ведрами.
Я послушно принесла два пустых ведра.
– А теперь иди в купальню. – Хозяйка открыла