– Понятно. Не есть высокая магия, – мрачно отозвалась Эск.
– Точно. Ведьмовство прекрасно подходит для того, чтобы помогать людям преодолевать тяготы жизни, но…
– Видимо, на самом деле у женщин просто мозгов не хватает для профессии волшебника, – заявила Эск. – Наверное, все упирается именно в это.
– Я отношусь к женщинам не иначе как с величайшим уважением, – заверил Тритл, который не заметил надрыва в голосе Эск. – Они не знают себе равных, когда, когда…
– Дело касается детей?
– Ну, это да, – великодушно согласился волшебник. – Но временами они слегка неуравновешенны. Слишком возбудимы. Видишь ли, высокая магия требует ясной мысли, а таланты женщин лежат в другом направлении. Их мозг имеет тенденцию перегреваться. Мне жаль это говорить, но к карьере волшебника ведет только одна дверь, а именно главные ворота Незримого Университета, и через них еще не проходила ни одна женщина.
– Скажи, – попросила Эск, – а что может эта высокая магия?
Тритл улыбнулся ей.
– Высокая магия, дитя мое, может дать нам все, что мы захотим. – Он одарил ее доброжелательной улыбкой. – Как тебя зовут, дитя?
– Эскарина.
– А зачем ты едешь в Анк-Морпорк, моя милая?
– Думала попытать счастья, – пробормотала Эск, – но сейчас мне начинает казаться, что девочкам искать там нечего. Ты уверен, что волшебники дают людям все, что нужно?
– Разумеется. Для этого и существует высокая магия.
– Понятно.
Караван двигался лишь чуть быстрее обыкновенного пешехода. Эск соскочила с фургона, вытащила посох из его временного укрытия среди сваленных у одного из бортов мешков и бросилась бежать вдоль вереницы животных и повозок. Сквозь слезы она мельком заметила Саймона, который, держа в руках открытую книгу, выглядывал из-за полога, закрывающего заднюю часть фургона. Он озадаченно улыбнулся ей и хотел было что-то сказать, но она, пробежав мимо, свернула с дороги.
Продравшись сквозь царапающие ноги низкорослые кусты утесника, она торопливо вскарабкалась по глинистому склону и вырвалась на простор плато, окаймленного оранжевыми скалами.
Она остановилась только тогда, когда совершенно потеряла представление о том, где находится. Однако ее ярость все еще пылала ярким огнем. Ей и раньше случалось злиться, обычно ее гнев был похож на алое пламя, которое вспыхивает в только что разожженном горне, но этот гнев был другим – его подпитывали мехи, и он превратился в узенькую голубовато-белую струйку, которой можно резать железо.
Эск вся горела. Она должна была что-то предпринять – или взорваться.
Почему, слыша, как матушка разглагольствует о ведьмах, она тосковала по разящей магии волшебников, но каждый раз, когда раздавался пронзительный голос Тритла, она готова была насмерть