Так что город, подобный Земфису, был местом, где разделялись, перемешивались и вновь формировались караваны, в которых дюжины торговцев и путешественников собирались вместе для защиты от обездоленных обществом бедняг, поджидающих их в засаде на дороге. Болтаясь среди толчеи, в которой на нее никто не обращал внимания, Эск узнала все это совершенно заурядным способом. Она отыскала человека, у которого был важный вид, и подергала его за полу кафтана.
Данный конкретный человек считал тюки с табаком, и сосчитал бы их, если бы его не сбили.
– Чего?
– Я говорю: что здесь творится?
Он собирался сказать: «А ну чеши отсюда и приставай к кому-нибудь другому». И придать ей ускорение подзатыльником. Так что он очень удивился, обнаружив, что наклоняется и завязывает серьезную беседу с маленькой девочкой с перепачканным личиком, сжимающей в руках большую метлу (которая, как ему показалось позже, каким-то не поддающимся определению образом тоже прислушивалась к его словам).
Он объяснил насчет караванов. Девочка кивнула.
– Люди собираются вместе, чтобы путешествовать?
– Вот именно.
– Куда?
– Во всякие разные места. В Сто Лат, в Псевдополис… в Анк-Морпорк, разумеется…
– Но туда же течет река, – логично указала девочка. – Баржи. Зуны.
– Да, – кивнул торговец, – но они запрашивают слишком высокую цену и не могут увезти все. Кроме того, им не слишком-то доверяют.
– Но они очень честные!
– Хм, да, – сказал он. – Но знаешь, как говорят: никогда не доверяй честному человеку.
Он многозначительно улыбнулся.
– А кто это говорит?
– Люди. Всякие. Народ, – в его голос вкралась некая неловкость.
– О-о. – Эск обдумала это и чопорно заявила: – Они, должно быть, очень глупые. Но спасибо тебе.
Он проводил ее взглядом и вернулся к своим тюкам. Через мгновение его снова потянули за полу.
– Пятьдесятсемь-пятьдесятсемь-пятьдесятсемьчегонадо? – спросил он, пытаясь не сбиться со счета.
– Прости, что я опять тебя беспокою, – извинилась Эск, – но эти тюки…
– Чтотюки-пятьдесятсемь-пятьдесятсемь-пятьдесятсемь?
– Ну, в них точно должны жить такие маленькие белые червячки?
– Пятьдесятсе… ЧТО?! – Торговец опустил грифельную доску и уставился на девочку. – Какие червячки?
– Извивающиеся. Белые, – услужливо растолковала Эск. – Они копошатся в середине тюков.
– Ты имеешь в виду табачных остриц? – Он дико вытаращился на груду тюков, сгружаемых продавцом с (теперь он это заметил) бегающими глазками полночного призрака, которому хочется смыться прежде, чем вы обнаружите, во что превращается утром наколдованное золото. – Но он