– Ах ты ж мелкая шлюшка… значит трахалась с ним? – Взревел он, будто бы даже оскорбленно. – И что же стало с этим твоим учителем? Хуем коротковат оказался? Так брось эту хреновину, я тебе кое-что подлинше нее покажу!
– Нет. Просто очень скоро оказалось, что он лучше отвешивает сальные шуточки при дамах, чем фехтует… Прямо как ты, ублюдок! – Сказала девушка сквозь зубы и накрыла противника серией быстрых метких атак.
Глава 10
Ах, если бы только в ее руках была обоюдоострая шпага, а не тяжелая чугунная кочерга, которой даже острым концом было сложно сразить негодяя. Потому хлесткие удары сыпались по не скрытым доспехом частям тела Люмьена, оставляя болезненные синяки, а не кровоточащие раны.
Ангелика изо всех сил пыталась выбить оружие из руки виконта, целя ему в суставы и болевые точки, но мужчина как назло держал шпагу так крепко, словно она срослась с его рукой.
– Нузет! – Завопил он не своим голосом, получив особо ощутимый удар кочергой по морде, крюком рассекший ему щеку от оттопыренного уха до мясистого носа. И тут Ангелика совершила глупую ошибку, за которую ее не раз ругал еще первый ее учитель фехтования – сэр Моллер Грой, единственный из всех не уволенный девушкой, а погибший в нелепой драке в доках, – увлекшись противником, она перестала краем глаза смотреть по сторонам.
Сначала девушке показалось, что на голову ей обвалился целый потолок – но это был всего лишь сборник слезливых поэм некоего эльфийского поэта Эмендиля Лазурного. Ее извиняло только то, что сборник этот был толщиной почти в локоть!
Со злостью вогнав свою шпагу обратно в ножны и ногой выпнув кочергу из руки Ангелики, Люмьен навис над ней и одним движением оторвал от пола, схватившись за ночную рубашку на ее груди так, что тонкий и прочный ватундрийский хлопок затрещал как кухонная ветошь.
– Вот теперь и посмотрим кто сейчас будет харкать кровью на ковер! – прорычал он ей в лицо, брызжа слюной.
В следующее же мгновение мир перед поплывшем взглядом Ангелики сначала вспыхнул болью от мощного удара огромным кулаком под дых, а потом погас и оглох на мгновение, пока разум ее пытался вновь вернуть власть над ослабевшим телом.
Люмьен же тем временем с мерзким хохотом перехватил ее за длинные черные волосы, намотав их на кулак, и потащил следом за собой, точно собачонку на привязи. Слабо упирающуюся, поскуливавшую от боли, но бессильную против мощи в человеческой руке.
Он тащил ее куда-то дальше по коридору, заставляя голыми пятками упираться то в холодный каменный пол, то в ковры до хлюпа пропитанные чем-то влажным и липким – остававшимся