– Не-а. Это какая-то болезнь, забыл, как называется… ну как у Ленина, примерно. Ты мне рублей триста займешь?
– Тебе зачем?
– Да племяннице на День рождения купить что-нибудь.
– Купи ей кольцо «Спаси и Сохрани».
– Да я в прошлом году уже ей серьги подарил.
– Ладно, держи.
– Ага, тогда через неделю отдам.
Панк сел на автобус и уехал.
Четвертый посмотрел на часы: 18:20. Двадцать минут до начала последней пары, пары спецкурса. В расписании она была, но по факту – еще ни разу. Никто не знал даже тему этого спецкурса, а сам преподаватель – профессор Мирошников, которого, по слухам, поздравляла даже королева Англии – узнал, что он ведет занятия у пятого курса лишь в середине октября. Именно поэтому в дипломах появлялись предметы, которые не все студенты помнили, а некоторые спрашивали у секретаря, выдающего дипломы, когда это было и кто преподаватель.
Однако делать было нечего, и Четвертый решил сходить на несуществующую пару. Обувь промокла, джинсы в грязи, но он считал себя студентом.
В учебном корпусе было тихо, даже у гардероба ажиотаж конца рабочего дня не наблюдался. Большинство людей ходили в верхней одежде и снимали ее лишь в аудитории на время лекции или семинара.
– Молодой человек, вы куда это собрались?
– Учиться.
– Корпус скоро закрывается.
– У меня занятия по расписанию.
– За – ись, – сказала вахтерша и отпустила палец с кнопки блокировки турникета.
Раздался какой-то знакомый смех со второго этажа. Четвертый сразу понял: «Что-то снова как всегда». Поднявшись по широкому пандусу, идущему параллельно основной лестнице, Четвертый увидел Кравцева с красным лицом и стеклянными глазами.
– О, здарова, ты Горобцова не видал?
– Не-а, тем более он у нас должен был быть еще в половине второго. Сейчас вы его уже не найдете. А ты че хотел?
– Да вторую часть контрольной по Китаю хотим пересдать.
– Кто – мы?
– Ну, там, Белов и Коммунист еще, по третьему этажу Горобцова ищут.
– Че пили хоть?
– Ой, да так, по литру пива всосали. А что, не заметно?
– Заметно.
– А что спрашиваешь?
– Да вы опять вмазанные, он вас на – й пошлет. У нас на кафедре кто-то есть?
– Нет. Мирошникова я магазине видал, когда еще пиво покупали, он уже домой шел. В музее Минин с Ковалевским водку пьют. Ты подожди, сейчас вместе пойдем.
– Нет, спасибо, я за пять лет с вами уже находился домой «до разливухи».
Четвертый развернулся и ушел. Выпить-то он был непротив, только разница состояний не позволила бы нормально общаться, а это плохо.
В общаге было тихо и пахло перегаром. Начинался период накопления капитала на русском этаже, период самого беспринципного алкоголизма и работы.
7
Утро началось со звука ерзанья по полу металлического ведра уборщицы.
Бабушка