На крыльце под барельефом. Марина Хольмер

так же. Она тоже долгое время думала, что «ГУМ-ЦУМ» – это один большой торговый рай, где всегда есть дефицитные вещички, французская косметика и запредельно заграничные туфли на платформе. Такие туфли она бы обязательно купила Ларочке… Наверное… Толкаться в очередях она не любила, собственно, а кто любил? Обучение азам этой шумной новой реальности она прошла быстро. И сейчас уже знала, что это не для нее: занимать несколько очередей, распихивать всех, добираться благополучно и без обморока до прилавка или отгороженного для самообслуживания загончика со словами «я стояла тут, позвонить только отошла!» Уговаривать продавцов скороговоркой: «Ну миленькая, дорогая моя, я ведь и не себе беру, а дочери и племяннице, поэтому хочу три кофточки взять, а не единственную, положенную магазинным законом в одни руки, ты уж не обидь» – и что-то незаметно утопить в кармашке синего продавщичьего халата могли только люди, чей ГУМно-ЦУМный промысел составлял цель их приезда в столицу и, наверное, жизни.

      Пару раз Ирине удалось купить несколько симпатичных вещей. Но в основном она ездила в ГУМ погулять, посмотреть свысока на сумасшедшие очереди, на отдельный, загадочный отсек, куда ныряли ухоженные красивые женщины. Они не походили ни на нее, ни на гостей столицы, и Ирине только оставалось гадать, кто эти дамы. Как вознаграждение, она обязательно съедала знаменитое мороженое.

      Конечно, завидно немного было от того, что кому-то перепадало все просто так, что плюшевые бабы с горящими глазами достаивали до конца и выносили объемные пакеты, завернутые в толстую коричневатую бумагу, а она нет. Правда, и денег особых на эти все покупки она тоже не хотела тратить. Да, Толя получал неплохо, он приносил и хорошие продуктовые заказы, в которых редко не было деликатесов, но деньги на модное баловство она выбрасывать не привыкла. Одним словом, тут тоже была засада: ей очень хотелось одеваться, как Ниночка и Лилиана, но при этом экономить деньги. Совмещать эти два вектора у нее пока не получалось. Она удивлялась, как это удается Нине – при ее-то одиноком, безмужнем существовании на учительскую зарплату.

      Ире выпала удача пользоваться тем, что оставалось от Ларочкиных походов по московским магазинам. Сестра покупала много и посвящала ГУМу-ЦУМу почти все свободное время своих столичных визитов. Не все ей потом подходило, что приходилось хватать без примерки, не все нравилось при уже домашнем рассмотрении, и часть обновок оседала в Ирином шкафу. Ларочка говорила: «Пусть повисят, мне меньше тащить к вам в следующий раз. Ты пока можешь иногда надевать, но помни, что с хорошими вещами нужно обращаться очень внимательно и осторожно!»