Как-то у нас произошло большое «событие»: на многих станциях бывали тут же на улице за станционными постройками базары. Мы с Феней, да и братья Поповы, любили пройтись по такому базару. Обычно там торговали съестным, и притом уже в жареном или вареном виде, чтобы можно было прямо в вагоне и съесть свою покупку – какой-нибудь горячий пирожок, котлетку, жареную курицу или кусок курицы. Мы-то покупали сразу двух-трех кур целиком, потому что наш мужской персонал с ними яростно управлялся.
Из всех вагонов пассажирского поезда на базар высыпал народ, так что там было очень оживленно. А на одном базаре мы вдруг увидели лоточек с игрушками. Мне сразу бросилась в глаза лошадиная голова и передние ноги с копытами, согнутые в коленях, а дальше шла палочка. Мы тут же ее и купили для Яши. Лошадиная голова была светло-коричневая из папье-маше, а грива черная, нарисованная краской. Когда мы принесли ее в вагон к Яше, он прямо застыл от изумления, а потом принялся ржать «И-го-го! И-го-го!!» Мы тут же научили его кататься на этой лошадке, но так как он никогда не видел никого верхом на лошади, то понял эту палочку, как иллюстрацию к нашей обычной игре. Держался сам за клеенчатый поводок, а мне совал нашу веревочку, чтобы я все-таки была возницей. Мы, конечно, поняли его, и под его громкое и победоносное, радостное «И-го-го!» сделали тур по пустому вагону. Василий Андреевич где-то осматривал буфеты и кухни, Сережа с Андрюшей куда-то улетучились (я с ними ходила на базар, Феня оставалась с Яшей). Теперь пошла на базар Феня, а мы с Яшей стали играть в лошадки.
Я заметила, что палка у лошади длинновата – и Яше она насколько мешает, и у меня под ногами путается, так что, когда все опять собрались в вагоне, Сережа быстро срезал лишний кусок палки, и в таком виде «И-го-го», как все мы стали ее называть, исправно служила Яше, вообще стала любимой игрушкой, когда и вернулись домой. Когда мы с Сережей уезжали, «И-го-го» была цела и невредима. Верно, она пережила Яшу. Но куда она девалась в конце концов, я не знаю. Спросить о ней Феню я не хотела – боялась, что этим я могу разбередить ее горе. Может быть, она убрала ее куда-нибудь в свой сундук на память. Думаю, что скорее