– Забавный вчера получился ужин, – начал он. – Сильвия Уилкинсон, должно быть, самая деспотичная женщина на свете.
– Она очень целенаправленна, – сказал Пуаро, – и ничего не видит, кроме своей цели.
– Что вовсе не мешает ей жить, – подхватил Брайан. – Не понимаю, как ей все сходит с рук.
– Красивой женщине многое сходит с рук, – заметил Пуаро, и глаза его блеснули. – Вот если бы у нее был поросячий нос, дряблая кожа и тусклые волосы – тогда бы ей пришлось гораздо хуже.
– Вы, конечно, правы, – согласился Брайан, – но иногда меня это приводит в бешенство. При том, что я ничего не имею против Сильвии. Хотя и уверен, что у нее не все дома.
– А по-моему, она в полном порядке.
– Я не совсем это имел в виду. Свои интересы она отстаивать умеет, и в делах ее тоже не проведешь. Я говорил с точки зрения нравственности.
– Ах, нравственности!
– Она в полном смысле слова безнравственна. Добро и зло для нее не существуют.
– Да, я помню, вы что-то похожее говорили вчера.
– Вы только что сказали: преступление.
– Да, мой друг?
– Так вот, я бы ничуть не удивился, если бы Сильвия пошла на преступление.
– А ведь вы хорошо ее знаете, – задумчиво пробормотал Пуаро. – Вы много снимались вместе, не так ли?
– Да. Я, можно сказать, знаю ее как облупленную и уверен, что она может убить, глазом не моргнув.
– Она, наверное, вспыльчива?
– Наоборот. Ее ничем не прошибешь. И если бы кто-то стал ей мешать, она бы его ликвидировала без всякой злости. И обвинять ее не в чем – с точки зрения нравственности. Просто она решила бы, что человек, мешающий Сильвии Уилкинсон, должен исчезнуть.
Последние слова он произнес с горечью, которой прежде не было. Интересно, о чем он вспоминает, подумал я.
– Вы считаете, что она способна на убийство?
Пуаро не спускал с него взгляда.
Брайан глубоко вздохнул.
– Уверен, что да. Может быть, вы вспомните мои слова, и очень скоро… Понимаете, я ее знаю. Ей убить – все равно что чай утром выпить. Я в этом не сомневаюсь, мсье Пуаро.
– Вижу, – тихо сказал Пуаро.
Брайан поднялся со стула.
– Я ее знаю, – повторил он, – как облупленную.
Минуту он постоял, хмурясь, затем продолжил совсем другим тоном:
– Что касается дела, о котором мы говорили, мсье Пуаро, то я с вами свяжусь через несколько дней. Вы возьметесь за него?
Пуаро несколько мгновений молча смотрел на своего посетителя.
– Возьмусь, – произнес он наконец. – Оно кажется мне… интересным.
Последнее слово он произнес как-то странно.
Я спустился с Брайаном Мартином вниз. На пороге он спросил:
– Вы поняли, почему вашему другу было интересно, сколько тому человеку лет? Я имею в виду, что интересного в том, что ему тридцать? Я не понял.
– Я тоже, – признался я.
– Не вижу смысла. Может, он пошутил?
– Нет, – ответил я. – Пуаро так не шутит. Поверьте мне, для него