– Что на этот раз? Я, сидя на полу, привалился спиной к дивану и, ткнув пальцем в сторону кухни, прошептал:
– Конфеты и хлеб пропали! Я их положил туда!.. А они взяли и пропали. Марина улыбнулась и погладила мою бедную голову.
– Тебе повезло! Он принял твои извинения.
Я судорожно со всхлипом вздохнул. Теперь я верил. Сам, можно сказать, видел.
Время шло, жизнь вошла в норму и текла так, как ей и положено, с радостями и огорчениями, с визитами к нам в гости бабушки и дедушки нашего сына. Во время которых, Марина с непроницаемым лицом выслушивала жалобы мамы на вечную нехватку денег, и сочувственно ей поддакивала.
На мою свободу жена не посягала, она с самого начала предложила мне работать вместе с ней, либо найти на её фирме то, что мне подойдёт. Я отказался от всего, я опер, и мне это нравится. На работе, я гораздо легче, чем другие, переносил судорожные «заскоки» руководства. Так как за моей спиной, как скала стояла тонкая фигурка моей жены, с нехилыми банковскими счетами.
Особенно мне нравилось, когда я на работе получал какие-нибудь травмы! Я далёк от мазохизма, но когда Маринка обнаруживала на моём теле какие-то повреждения, ссадины или синяки. Она поднимала визг и начинала жалеть меня – долго и нежно! И я иногда даже подумывал о том, чтобы периодически самому себя избивать – уж больно мне нравилась Маринкина жалость ко мне.
Прошёл уже целый год, сыну исполнилось четыре, и я практически не думал о том, что кроме нас в доме ещё кто-то живёт. Самым естественным образом, два раза в неделю, на кухне, в углу, мы оставляли угощение домовому, даже не думая о нём. Привычка выработалась. Но, в один далеко не прекрасный момент, он сам о себе напомнил.
Я играл с сыном в прятки. Он должен был спрятаться, пока я сижу на диване, закрыв рукой глаза, и считаю до десяти. Я закрыл глаза и начал считать, сын, заверещав, помчался в сторону кухни, топая ножками по полу как маленький слон! Не определить, куда он побежал, было невозможно! Маринка, которая сидела в кресле и смотрела телевизор, засмеялась, услышав возню в кухне, а потом, я услышал, как там брякнула доска. Уже поняв, что произошло, я рванул в кухню, и с разбегу прыгнул в сторону открытого подвала!..
Я не успел! Мелькнули ножки сына, и он ухнул в подвал!.. Я в ужасе заглянул в люк и не поверил своим глазам! Сын висел в воздухе вниз головой, зацепившись за какую-то торчащую из темноты, похожую на толстую проволоку штуковину, ножкой. Я буквально свалился вниз, подхватил ребёнка, и, пытаясь отцепить сына от этой проволоки, схватился за неё рукой. Сначала я ничего не понял, потряс её, подёргал, а потом, вдруг почувствовал, как она начала шевелится. И только тогда я обратил внимание на то, что это что-то покрыто тёмной шерстью, я чувствовал эту шерсть под своей ладонью. Я замер, ещё не совсем понимая, что это такое, и вдруг увидел, как разжимаются пальцы, удерживающие моего сына за ножку! Это были корявые, густо заросшие шерстью пальцы, с бугристыми