– Вот что, – распорядился он, – установку и приборы чините побыстрее. И попроси кого-то из лаборантов помочь мне информацию собрать. Я ведь теперь не могу ни страницы листать, ни на компьютере работать!
Отказать ему я не мог, потому что сам подал идею об изучении ранее неизвестного состояния. Хотя и чувствовал, что всё это не к добру.
Приставил я к Сомову Леночку, которая его боготворила и всё предшествующее событию время прорыдала. Естественно, именно она и помогла ему провернуть последующую грандиозную операцию, тщательно продуманную и разработанную.
Через месяц наш призрак скомандовал:
– Попробуем опыт повторить. Присоедините генератор, чтобы в нужный момент вместо молнии пустить ток. Доброволец есть. Начальство разрешило.
Я за волосы схватился. Ибо сказано: «Не умножайте сущностей». Во что я вляпался?!
– Не боись, Сашка! – добавил он вдруг ехидно. – То ли ещё будет!
Душа у дедушки явно помолодела. Даже тридцать лет назад он меня Сашкой не называл.
Лёг к нам ещё один товарищ «на грани». Между прочим, крупная величина в ядерной физике.
Мы к его срокам установку наладили, примерную силу тока подсчитали. Ждём, как Судного дня.
Что вы думаете – вышло. Один раз. Второй. И так далее. Друзей-то у Владимира Михайловича было море, практически все – научные глыбы, основатели школ. Поднимавшие советскую науку и до сих пор не принявшие её краха. И, главное, – ровесники. Со всеми болячками, присущими возрасту.
Через год у нас уже был не институт, а замок с привидениями. Которые не гремели цепями, не завывали, а плавно перемещались по кабинетам и лабораториям, наблюдая за работой сотрудников. Большую часть времени сущности проводили, сбившись в стаю и что-то обстоятельно обсуждая. Периодически они навещали родичей, а если забывали, то приходила Евгения Васильевна и им сердито выговаривала.
Паломничество продолжалось, только теперь приезжали из серьёзных журналов и всевозможных институтов. Однако, похоже, несмотря на открытость экспериментов, никто в них полностью так и не верил.
Дальнейшие исследования показали, что призраки практически неуязвимы. На них не действовали никакие из известных излучений, равно как высокие и низкие температуры. Они не рассеивались в вакууме и не сплющивались при давлении в 1000 атмосфер. А