7
Свежие пушистые поляны. Губы. Тяжесть ослабевших рук. Даже сосны, от метели пьяные, Закружились с нами на ветру.
– Никит, это к тебе, – за дверью ванной раздался мамин голос.
Набросив на плечи большое махровое полотенце, я вышел. Сразу понял, что у Оли что-то случилось. То ли выдал блеск глаз, то ли румянец на щеках.
– Проходи, – мотнул головой в сторону своей комнаты. Мама тактично удалилась в кухню. Она у меня молодец, всегда даёт мне личное пространство и старается не лезть в дела. Едва мы остались одни, я повернулся к Оле: – Ну что у тебя случилось с утра пораньше? – спросил, а у самого внутри все замерло.
Прекрасно помнил, что вечер она провела вместе с Артёмом. Конечно, я доверял ему – да и как иначе, ведь он мой лучший друг, но вдруг между этими двумя что-то произошло?
– Никит, что бы ты сделал, если б лучший друг предложил тебе… ну… как сказать… более близкие отношения?
Мне стало смешно. Я представил, как Тёмыч подходит ко мне и, слегка обнимая за плечи, предлагает интим.
– Ольк, с ума сошла? Я даже представить себе этого не могу.
Она закусила губу.
– А что если я влюбилась в него?
– В него? Постой, так ты про себя говоришь? – сердце бешено застучало.
Я ведь ещё ничего и не предлагал, только собирался. Может, ей мама что-то сказала? Взяв руки девчонки в свои, улыбнулся, заглянул ей в глаза:
– Ты тоже влюбилась?
Краснея, она кивнула.
– О, господи, как же я счастлив! – ладонями стиснул ее щеки.
– Только, знаешь, что? – она слегка нахмурилась. – Даже не знаю, как попросить тебя… Но только ты мне можешь помочь, Никит… – Я выдохнул. Ещё бы! Да я для этой девчонки горы готов свернуть! Она продолжала, теперь опустив глаза. Длинные ресницы слегка подрагивали: – Я никогда ещё не целовалась, и мне страшно. Боюсь, что он посмеётся надо мной. Артём такой опытный…
Она ещё что-то говорила, но я уже не слышал. В ушах бились ее слова: «Артём такой опытный». Артём. Мой лучший друг. Ее лучший друг. Не я. Я опоздал. Те слова, которые так мечтал ей сказать, сказал другой. В оцепенении стоял, как истукан, слушал голос Оли, но не слышал. И не хотел слышать.
Она дёрнула меня за руку, и я очнулся по тому, как все внутри горело от боли, понял, что ещё жив.
– Никит, поцелуй меня.
– Что? – словно получил удар под дых.
– Поцелуй меня, пожалуйста. Тёмка рассказывал, что ты уже знаешь, как это делается. Ну, пожалуйста… – Теперь ее лицо было так близко, ее ищущие глаза, чуть приоткрытые губы. Я никогда не целовался до этого. Когда-то мы говорили на эту тему с ребятами, но все в шутку, со смешками. Все, что я знал о поцелуях – это из фильмов, которые смотрела моя мама. – Я хочу, чтобы ты научил меня, как это правильно делается. Не хочу показаться зелёной дурочкой.
Черт.