В. Р. Манукян (Санкт-Петербург)
Ценностные детерминанты переживания кризисов средней взрослости[4]
Развитие в период взрослости является сложным и неоднозначным процессом, обусловленным возрастанием вариативности и гетерохронности развития, усложнением взаимосвязей онтогенетической и биографической линий развития (Б. Г. Ананьев, Е. Ф. Рыбалко, М. Д. Александрова), а также влиянием внутренней субъектной позиции человека, принимающей форму саморазвития (С. Л. Рубинштейн, К. А. Абульханова-Славская, О. В. Хухлаева и др). Перечисленные особенности являются причиной существующих трудностей исследования возрастных кризисов взрослости, ставят вопрос об их нормативности и неизбежности в процессе личностного развития взрослого. Тем не менее, нормативные кризисы взрослости описываются в рамках периодизаций, охватывающих целостный жизненный цикл и выделяющих универсальные закономерности развития человека в течение всей жизни (Э. Эриксон, Э. Коуэн, В. И. Слободчиков, Е. И. Исаев, В. Ф. Моргун, Н. Ю. Ткачева, В. А. Ганзен, Л. А. Головей и др.), в эмпирических моделях взрослости, построенных на основе психобиографических и статистических исследований (Г. Шихи, Х. Томе, Д. Левинсон, Б. Братусь и др.), а также в моделях, основанных на психотерапевтическом опыте (К. Юнг, В. Франкл). В различных концепциях кризисы взрослости называются по-разному и акцентируются их различные аспекты. Однако убедительно можно говорить о том, что кризисы средней взрослости включают кризис 30-летия, обозначаемый в литературе как «переход к 30-летию» (Levinson, 1986), «переход к расцвету» (Моргун, Ткачева, 1981), «кризис молодости» (Слободчиков, Исаев, 2000) «переход к средней взрослости» (Солдатова, 2007), и кризис 40-летия, называемый кризисом «середины жизни» (Levinson, 1986; Шихи, 1999), «кризисом взрослости» (Слободчиков, Исаев, 2000), кризисом «перехода к зрелости» (Моргун, Ткачева, 1981; Солдатова, 2007), экзистенциальным кризисом (Франкл, 1999). Нормативность данных кризисов связывают, во-первых, с тем, что они являются необходимым периодом личностных перестроек, подготавливающих эффективное функционирование личности на следующем этапе развития; во-вторых – со схожестью возрастных границ, выделяемых разными авторами, и, в-третьих – с решением возрастных задач одной возрастной стадии и открытием задач новой стадии развития. На основании проведенных нами исследований (Манукян, 2003, 2008; Головей, Манукян, 2003), мы можем говорить о том, что кризисы 30-летия и 40-летия, при наличии существенных различий, характеризуются и некоторыми общими чертами. В обоих случаях имеют место биографические переживания, включающие различные формы переживания «непродуктивности» жизненного пути (Ахмеров, 1994), внутренний процесс подведения жизненных итогов, реакции на происходящие физические изменения, изменения в восприятии времени жизни, снижение удовлетворенности и осмысленности жизни, повышение тревожности.
Вместе с этим данные некоторых исследований свидетельствуют о том, что нормативные кризисы переживаются не всеми взрослыми (Томе, 1978; Troll, 1985; Neugarten, 1980), а также о том, что они могут предвосхищаться и тем самым нивелироваться или иметь «смазанное», неяркое течение (Крайг, 2000).
В связи с вышесказанным нам представляется