– Заключенные нас тоже сейчас обсуждают, – не унималась американка. – Представляю, о чем они говорят. Обмениваются впечатлениями о тебе. Две уже напросились на свидание. Одна – с риском для жизни.
– Думаю, тебе они тоже перемоют косточки, – огрызнулся Михаил. – Завтра я отвезу тебя в колонию и ненадолго отлучусь. Часа на два.
Американка перестала жевать. Ее тонкие брови полезли вверх.
– Майк, мы так не договаривались. – Мэри помолчала, что-то соображая, и спросила. – Может быть, тебе нужен аванс?
Леднев покраснел.
– Мне не нужен аванс. Я вообще не возьму с тебя ни цента.
– Загадочной должна быть женщина, но не мужчина, – сказала Мэри.
Леднев усмехнулся.
– Ты не читала Лермонтова. Ты вообще читала кого-нибудь из русских писателей?
Американка наморщила лоб. Ей хотелось назвать Достоевского. Но она его не читала и вообще боялась попасть впросак. Поэтому она на всякий случай пропустила вопрос мимо ушей, закурила «Мальборо», глубоко затянулась и сказала, выдыхая струю дыма:
– А ты заметил, у Ставской с начальником колонии что-то есть. Но не только с ней. Эта Каткова – заключенная, а он – тюремщик. Как он может?
– С чего ты взяла? – насторожился Михаил.
Американка ядовито усмехнулась:
– У вас, по-моему, законы, нормы и правила нарушают все. Такой народ.
Опять она сует свой нос, куда не следует! Сама не может вести себя в чужом доме прилично. Леднев едва сдерживал возмущение.
Глава 9
Серафима, мать Фаины Мосиной жила на окраине города, в старой обшарпанной хрущевке. Когда Михаил поднялся на пятый этаж, она уже стояла на лестничной площадке. Женщина лет сорока девяти. По виду – учительница младших классов. Лицом – Фаина, только старше лет на двадцать.
Провела на кухоньку, где уже был накрыт маленький столик, на котором стояли чашки и баночка с вареньем. Она его ждала. Дочка уже сообщила. Лагерная почта работала безотказно.
– А вы правда из Москвы?
Михаил показал удостоверение внештатного корреспондента журнала. Мосина рассматривала его тщательно, проверяла на подлинность. Было время оглядеться. Бросалась в глаза опрятность и бедность.
– Фаина жила с вами? – спросил Леднев.
– Она до сих пор не замужем, – ответила Мосина, возвращая удостоверение.
– Что так? – спросил Михаил.
Он знал: проявишь деликатность – останешься без информации. Без какой-то детали. А психологический анализ – это детали и мысли вокруг деталей.
Мосина нервно перебрала пальцами.
– Я даже не знаю, как с вами говорить. Боюсь, как бы Фае не навредить. Ей и так досталось в жизни из-за меня.
Леднев произнес мягко:
– Скажите прямо, в чем ваша беда. Если смогу – помогу. Не смогу – все, что вы скажете, останется между нами.
Женщина посмотрела внимательно, сказала нерешительно:
– Фая велела ничего не скрывать. Значит, ей так надо. Но, по-моему, она очень рискует. И я вместе с ней. Понимаете, –