– Тихо! Идем назад!
Я понимал, что если кабан решит, что мы – это угроза, целыми и невредимыми нам не уйти. За секунды свое потомство мне не поднять ни на какое дерево – вдоль тропы низкорослый ольшаник с кустами шиповника и медвежьих ягод вперемежку. Кабаны бегают очень быстро, как таран пробивая такую преграду. То ли у него было сытое настроение, то ли наше появление было настолько неожиданным, что кабан подпрыгнул вверх, и, развернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов, показал нам темно-серый зад.
Мы тихо углубились в тропинку. Я успокоился только тогда, когда мы вышли из лесу и показался наш дом.
2 августа 2021 г., Сочи
Тоша хороший
Летний день. Наша деревенька в одну улочку утопает в зелени. Покосившиеся от времени неказистые избушки смотрят на мир посветлевшими летними окошками в одну раму.
Как в иных деревнях, у нас не принято выпускать хрюшек на выгул. Поэтому глубокую колею, которую тоже почти не видно сквозь густую траву, топчут только куры и гуси, выискивая там свои лакомства.
Подхожу к нашему дому (низ каменный, а верх – бревенчатый) и слышу скрипучий:
– Тоша хороший! Тоша хороший!
Возле палисадника под деревом стоит летняя колясочка с маленьким Тимкой, а на ручке коляски, наклонив головку к ребенку, сидит яркий попугайчик и повторяет:
– Тоша хороший! Тоша хороший!
Тут выбежали из дома девочки и Тоша взлетел на ветку:
– Тоша хороший!
И улетел. Через пару дней по деревне прошлась незнакомая тетка, которая искала своего попугая. Увы, Тоша к нам больше не прилетал, хотя на привычном месте его ждал Тимка-приманка.
2 августа 2021 г., Сочи
Хрену – до хрена, картохи – ни хрена
Как и во всякой другой деревне, в Донных тоже молодёжи не стало вовсе: одни бабки с дедками, а то и без них. Но под закат Союза, особливо после него, городские вдруг вспомнили, нет, не о стариках-родителях, а об хозяйствах, которые те в меру своих сил поддерживали в продуктивном состоянии.
Сначала вернулась молодёжь к Нюрке Кочетовой: старшая Люська с детишками мал-мала меньше, да с мужем басурманином. К этому времени хозяин, Сан Саныч, царствие ему небесное, давно уже Богу душу отдал. Работящий, рукастый был мужик: он и плотник-баклушечник, и слесарь, и сварщик. Только уж пил больно. В рабочие дни – ни-ни, как пятница, так натяпаются с бабой своей, Нюркой значит, боже упаси! Все выходные пьют! Кабы она путная была, может, жил бы ещё.
Басурманин Люськин, справный тоже мужик, когда только женился, хотел остаться в деревне. А чо не остаться-то? Дом еще крепкий, самый видный в деревне: низ каменный – никаким ломом не возмёшь, верх – бревенчатый. Под крышей просторной ограды11 – хлев, баня, колодец, сеновал, дровяник. Земля к тому же. Нюрка, тёща то есть, сама