Глава 5
Проснулась я от того, что кто-то на меня смотрел. И этот самый взгляд моментально разогнал последние остатки сна, а в голову полезли воспоминания о вчерашнем дне, похожем то ли на триллер, то ли на фильм ужасов.
Правда, в этом «фильме» все-таки присутствовала любовная линия. Только вот любовь оказалась к собственному ребенку, потому что все встреченные мужчины оставили меня равнодушными.
Первый порядком покопался у меня в голове, размышляя, то ли ему отправить меня на плаху, то ли выпустить на свободу. Правда, Эдвард Блейз дал мне с собой кошелек с деньгами, за что я была ему благодарна.
Второй, о котором втайне грезила Лорейн, показался мне вполне симпатичным. К тому же Арни Бесколь вручил мне дарственную на «Сквозняк», нашу с Анаис единственную надежду выжить в этом мире, за что я тоже была несказанно ему благодарна.
Только вот он принадлежал к Лилиям, а они вызывали у меня подсознательное отвращение.
Леннарт наставил на нас с Анаис арбалет, не собираясь впускать в таверну, а светловолосый красавец Сигурд Раньерк еще меня и облапал.
Зато в мире двух солнц у меня оказалось маленькая дочь. Та, кому навсегда было отдано мое сердце.
Она-то и сидела напротив меня, уставившись мне в глаза. Позади нее – стоило мне поморгать, привыкая к ярким солнечным лучам, пробиравшимся в комнату через полуприкрытые ставни, – на подоконнике высилась целая батарея пустых бутылок.
Тех самых, которые вчера так и не унес с собой Леннарт!
Девочка смотрела на меня пристально, не отрываясь. В руках у нее был мой темный локон, который она крутила, заворачивая на палец. Кажется, перед сном я все же распустила косу или же она растрепалась сама, и теперь каштановая масса волос разметалась по подушке.
– Привет, мое солнышко! – улыбнулась я дочке, внезапно осознав, что никто и никуда возвращать меня не собирается. Теперь я навсегда привязана к этому миру, этому телу и этому ребенку.
Но меня сей факт нисколько не тревожил – потому что в своем мире у меня не было ребенка!
Правда, я моментально почувствовала легкий приступ паники, когда поняла, что Анаис все еще больна. Ее щеки показались мне слишком красными, а взгляд затуманенным.
К тому же она так ничего мне и не ответила. Не произнесла ни единого слова со вчерашнего «Мама!» возле ступеней Цитадели, хотя я прекрасно помнила, что Анаис умела говорить.
И говорила она очень хорошо. Вернее, была еще той болтушкой!..
Выходило, что болезнь никуда не собиралась отступать. Вчерашнее обтирание и малиновый настой дали лишь кратковременный эффект, но температура снова росла. К тому же Анаис упорно продолжала молчать, и это наполняло меня тревогой.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила у нее, надеясь, что дочь все-таки откроет рот.
Но она опять промолчала, уставившись на меня застывшим взглядом. Тогда я села на кровати и пощупала ее лоб. Он снова был горячим, правда, уже не таким раскаленным,