– И я тоже, – вспыхнул мерцающей улыбкой третий, – я тоже Гуань.
– Мы здесь все Гуань, – подтвердил парень с фиолетовой пандой за спиной, и продолжил, растягивая слова, будто проверял остроту ножа пальцем, – потому что мы стоим в очереди в ресторан Гуань!
И все рассмеялись, переглядываясь.
– Неужели? – саркастически ухмыльнулся Хэнк.
– Да, это ресторан Гуаня, – кивнул самый первый Гуань, – рисовые горшочки здесь самые вкусные во всём Хон Кон.
– Очень на это надеюсь, – сглотнул Хэнк, – а то уж и есть как-то хочется.
– Да, есть очень хочется, – подхватили Гуани и опять развеселились, – да, да, очень хочется есть.
Хэнк обернулся, не идёт ли Кэт. На улице холодало, машин становилось меньше. Улица из серого лоскутного бетона перед перекрёстком вдруг показалась Хэнку особенно богатой на разнообразные автомобильные пятна и посеревшую ободранную разметку. Чугунные крышки люков, натёртые до мрачного блеска, переливались огнями витрин и походили на лужи. С каждой новой минутой вечера, наступавшего на пятки его ожидания, воздух всё сильней пропитывался искусственным светом. Закат уверенно преодолел огненно-медный оттенок, и, утонув за горизонтом, уступил небо над драгоценными искрами включенных на ночь небоскрёбов черничному йогурту наступающей ночи.
– Ты давно здесь, Хэнк? – спросил англичанина ближайший Гуань.
– Минут пятнадцать, – отозвался англичанин и снова обернулся. За ним пристроились еще четверо улыбчивых китайцев. Три парня и одна девушка. На одном из них был длинный черный плащ с огромными пуговицами, а бледное лицо пряталось за высоким стоячим воротником, как белая подвижная личинка в деревянной расщелине.
– А давно ты в Хон Кон? – посмеявшись над шуточкой Хэнка, спросил другой Гуань.
– Недельку.
– А сколько еще собираешься пробыть?
– Зависит от того, как скоро меня здесь покормят.
Гуани снова рассмеялись. Глядя на их весёлые лица, Хэнк вообразил, будто Солнце не спряталось только что за горизонт, а рассыпалось на эти ослепительные осколки улыбок, и продолжает светить ему в лицо. Кэт никак не появлялась, может быть, она не получила его смс, или жадничает ответить, или обиделась, или забыла телефон в номере… а сколько сейчас времени? Хэнк поднял глаза в поисках каких-нибудь уличных часов, рождённых в симбиозе с градусником или рекламой сотового оператора.
Разобрать тяжело, всё мигало и переливалось, большинство вывесок были на китайском. На уровне взгляда прохожего слишком ярко, чуть выше – со старых стен облезает серая штукатурка, отшелушиваясь, точно старая кожа. В прочих местах закопченные плесенью углы пытались укрыться за яркой вывеской, возвышавшейся обычно до четвёртого, «смертельного»1 этажа. Одна вывеска – с шестью белыми иероглифами на красном и желтой стрелкой, и другая с тремя красными иероглифами. Стрелка тянулась вверх, будто за угол, где у основания ремонтируемого здания отдыхал бетонный прямоугольник – вход в метро.