Папа периодически чинил шкафчик, мама перебирала игрушки, выбрасывала то, что ремонту не подлежит, покупала новые, но через некоторое время все возвращалось на круги своя. Я игрушки не любила. Я любила игры с другими детьми.
– А ты умеешь играть в «семь камней»? – спросила я Гаянэ.
– Нет, а ты меня научишь?
– Конечно! Для этого нам нужен мяч. У тебя есть?
– Вот!
Чистенький красно-желто-голубой мяч покатился к нам. – Камни на улице найдем, – сказала я подружкам.
Марина кивнула.
– А еще нам нужны мальчишки. С ними интереснее играть в «семь камней». У тебя есть знакомые мальчики? Друзья есть у тебя?
– Мне не разрешают выходить во двор без взрослых, – сказала Гаянэ. – И играть с мячом не разрешают, чтобы я не поранила ноги. Я занимаюсь балетом.
– Серьезно? – я сразу потеряла интерес к мячу. – И ты на пальцах стоять умеешь?
– Конечно!
– Я тоже умею! Вот смотри!
Я подбежала к зеркалу.
– Марина, помоги!
Опираясь на Маринино плечо, я согнула все десять пальцев на ногах и чуть-чуть, с огромным усилием, оторвала пятки от пола.
– Видишь? Я на пальцах стою!
– А надо не так! – сказала Гаянэ и из какого-то шкафчика достала шелковые туфельки с длинными розовыми лентами.
– Это что? Никогда таких не видела! Это которые на балеринах?
– Это пуанты! – так важно сказала Гаянэ, что мы с Мариной, не сговариваясь, показали ей языки.
– Можно потрогать? – спросила Марина.
– Конечно!
Пуанты были изумительно шелковые, с шелковыми розовыми лентами.
– А можно мне их примерить? – спросила я. – Можно!
С невероятным трудом, как сестры Золушки в хрустальную туфельку, я втиснула свои стопы в эти пуанты.
– Помогите встать!
– Вика, не надо! – тихо попросила Марина. Но меня уже было не остановить.
Одной рукой схватив за шею Гаянэ, другой опираясь на плечо Марины, я оторвалась от стула, выпрямилась и тут же грохнулась лицом вниз. Это было ужасно унизительно, но я не могла даже представить, как можно в них стоять, ходить, да еще и танцевать.
Но Гаянэ стянула с меня пуанты, как-то очень легко и свободно надела эти кандалы (иначе не скажешь) на свои ножки, запеленала лентами, изящно встала и прошлась перекрестным шагом по паркету, затем подпрыгнула и присела в реверансе. Мы с Мариной смотрели на нее, уронив челюсти.
Спасла нас от экзекуции совершенством бабушка Гаянэ.
– Ай, бала-джан, – сказала она внучке ласково, – мы же тебя просили не танцевать в комнате. Паркет