– Символы эпохи, значит, хранил…
– Чего?
– А это? – Савва взвесил в руках самодельный, потемневший от времени портсигар.
– От деда его рухлядь. Тот, что ли, политзаключенным был, сам сделал в каком-то ГУЛАГе.
Следом Савва извлек тоже старенький, исцарапанный стеклянный шар. Внутри – Эйфелева башня, елочка. Встряхнешь – белые хлопья кружатся, словно снежинки.
Лицо Марьяны разгладилась:
– Это я ему подарила. В первой нашей поездке. В Париж. Давно было, еще при динозаврах, в девяносто восьмом. Мы только поженились, а тут кризис, у мужа все сбережения в ГКО заморозились, бизнес подвис, но я все равно упросила, хоть в двух звездах. Он упрямился, но поехал. И весело получилось, хотя реально копейки считали. Вина дешевого купим, багет горячий. Пьем – и целуемся. А этот шарик дурацкий он на Монмартре увидел, все разглядывал, переворачивал, снег туда-сюда гонял – так понравилось ему. Но не купил: целых сто франков, дорого казалось. Но я в день отъезда пораньше встала, сгоняла, за свои карманные взяла и уже в самолете ему вручила. Довольный был!
– А этот шарик разбирается? – подобрался Савва.
– Только попробуй! – побагровела Марьяна. – Хватит уже мне тут все ломать!
Но он резко дернул верхнюю часть, снежинки разлетелись по комнате, вдова вскрикнула… А на плиточный пол с громким звоном выпал ключ.
– Боже! Тот самый! От сейфа! – завопила вдова.
Савва вернулся домой за полночь, но обе его девочки не спали.
Леночка встретила в коридоре, лицо суровое. Металлическим голосом спросила:
– Тебе сразу чемоданчик собрать? Или попробуешь оправдаться?
– Не в чем мне оправдываться. Был на работе. Сложный клиент. Только что закончили.
Она подошла поближе, повела носом, скривилась:
– Антонио Бандерас! Electric seduction! Мускус и пачули. Боже, какая пошлость!
– Я бы на твоем месте радовался. Не самый плохой запах, учитывая специфику моей работы.
Лена приблизилась, встала на цыпочки, взяла его за подбородок и зловеще сказала:
– Румяненький. Глаза масляные. Кто там у тебя скончался?
– Муж.
– Ясно. Клиентка, значит, вдова. Как в анекдоте: время проводил медленно и печально?
– Фу, Лена!
Дочка тоже выскочила в коридор, увидела отца в костюме, при черном галстуке, и начала ржать:
– Ой, пап, ты самый элегантный в мире похоронный агент. И лицо у тебя впервые – как у успешного человека.
Она покосилась на мать и злорадно добавила:
– Зря ты его тиранишь. Он сам от тебя уйдет. Злыдня.
– Что вы опять не поделили? – вздохнул Савва.
– По химии двойку принесла, – умирающим голосом доложила жена. – И еще смеет пять тысяч у меня клянчить!
– Зачем тебе деньги? – обернулся он к дочери.
– На кофточку! Со стразиками!
Савва достал из внутреннего кармана внушительную пачку – всю сдачу, почти сто восемьдесят тысяч, что счастливая вдова вручила ему