– Нужно подготовиться, использовать всё, что есть. Укрыть женщин и детей. Погреб имеется?
Хозяин промолчал, и вмешалась хозяйка:
– За домом.
Она беспокойно мяла трясущимися пальцами белый платок. Витус глянул на неё, и ему стало жаль это семейство. Перенять всех волнений этой сильной женщины он не мог.
– Необходимо соорудить ловушки, чем-то отвлечь. И начинать надо прямо сейчас.
– Зверюга не могла ускакать за твоим другом? – вожак ещё питался надеждой на избавление.
– И оставить такой пир позади? Она явится сюда, не сомневайся.
– Когда?
– В любой момент. Поэтому и нужно быть готовыми сейчас.
Хозяин дома прогнал уныние, вдохновился идеями Витуса, говорившего уверено, со знанием дела.
– Зачем ты остался? – поинтересовался он у гостя.
Тот не мог внятно объяснить мотивы своего поступка, хотя и понимал, что остался по велению внутреннего убеждения. Но передать словами эмоции ему было сложно, поэтому ответил проще:
– Потому что ты не пошёл.
– У меня есть на то причины, – Косьян вытер грязным рукавом рубахи губы, смоченные отваром, и продолжил давить взглядом собеседника. – А у тебя?
Витус не любил бороться взглядами, как это победоносно делал Альтаир. Он уронил глаза в кружку и постарался разъяснить:
– Иногда мы не знаем, зачем делаем то или это. Просто верим, что так будет правильно. Часто нужно прислушиваться к голосу разума, но иногда зов сердца одолевает его, и мы поступаем по совести.
Вожак решил вывалить своё подозрение наружу и спросил:
– Вы привели эту тварь?
Он внимательно следил за реакцией члена Братства: хотел увидеть ложь в мимике его лица. Однако ни одна мышца на чужаке не дёрнулась.
– Да, – решил сказать правду Витус, после недолгого безмолвия.
Косьян вздохнул. Ему было бы легче услышать ложь, но она не прикоснулась к его ушам и не дала повода для конфликта, который мог бы помочь выпустить ему пар.
Эта правда его не разозлила, она вообще не преподнесла никаких эмоций.
– Мы шли с крепости Копус. Заметили воронов кружащих в небе и поддались любопытству. Там-то и увидели работу этого зверя. Несчастная семья превратилась в корм для падальщиков. Разодранные лошади, изувеченные людские тела… Оторванная рука ребёнка, – воспоминания сжали сердце Витуса. – Забавно. Сегодня ты живёшь, думаешь о будущем, о незаконченном деле, а уже завтра все эти замыслы выклёвывает ворон, для которого ты стал пищей на обед.
Маря прерывисто задышала. Глаза наполнились слезами. Прикрыв ладонью губы, она в спешке покинула избу.
– Она впечатлительная, – уныло произнёс Косьян, вслед за закрывающейся дверью.
Краски этого мира стали серыми. Пресными стали мысли. Воздухом стали переживания.
– Можешь винить нас во всём, но только не в умысле на зло, – сказал Витус.
– Обвинение ничем не поможет.
– Оправдание тоже.
– Да, –