– А что о нём толковать? Россия была и будет… разве малость сожмётся, что уже и так явно, – махнув рукой, ответил Герасимов. – Зачем нам, скажите на милость, Польша? Пусть сами по себе живут и сами о себе заботятся. Или вот та же Финляндия? На кой ляд она нам? У нас, что… своих земель мало? Дай Бог, что имеем освоить бы. Хотя бы север. Колонии испокон века дорого России обходились. Толку от них один пшик, а кормить надо!
– А всё-таки без твёрдой руки, которая была у Государя Императора Николая, Россия перевернётся. Начнутся внутренние войны. Вы как хотите, а я монархист до корней волос, – ответил Парфёнов.
– Перестраиваться надо, полковник. Новое веяние нынче. Я, конечно, не поддерживаю комитеты и революцию, а временному правительству симпатизирую. Николай для России и народа много неугодных дел натворил. Как правитель он был слаб! Это лично моё мнение. И к монархии, поверьте, возврата уже не будет.
– А что будет? – спросил Ромашов.
– Демократия, Фёдор Ильич, демократия!
– И что это такое, демократия?
– Власть народа, Фёдор Ильич, но не в понимании вседозволенности, что хочу, то и ворочу, а в ответственности каждого перед всеми и перед теми законами и решениями, которые приняли коллегиально.
– Власть народа, – задумчиво проговорил Парфёнов. – Но народ в России малограмотный. Много он нарулит?
– Научится! – ответил Герасимов.
– Пока научится, страну-то и похерит, – с горечью проговорил Парфёнов. – А потом спохватится и волей неволей обратится к тем, кто умеет управлять государством, а умеют политики, а они, извините, не из крестьян и рабочих. Возьмите того же Ленина, – чистейший дворянин. И вся его революционная клика тоже состоит из дворян, решивших поиграть в демократию путём подъёма солдатских, крестьянских и рабочих масс на противление законной власти, – на революцию. Вот объясни ты мне, Николай Николаевич, как донести до сознания нижних чинов, что всякие революции во время войны во вред государству? Разве ж можно сейчас бунтовать? Сейчас, когда война становится все ожесточеннее и все ужаснее. Удушливые газы, огнеметатели, горны, минные галереи, бесчисленные аэропланы – всего этого в 15-м году мы не знали, а теперь у нас прямо-таки французский фронт. Техника и организация нам никогда не давались, а некоторые усовершенствования, которых мы на третьем году войны с грехом пополам добились, решительно ничего не значат по сравнению с тем, что за это время сделали немцы. Что же мы всему этому противопоставим? Каратаевский дух «серых героев» и беззаветную храбрость «суворовских орлов!». Но ведь это фраза – факты же говорят о другом.
В полку недавно получен приказ стрелять по своим, если кто бежать будет. В соседней дивизии опять беспорядки и опять расстрелы. Отношения между артиллерией и пехотой с каждым