Но тут над морем разнеслось:
– Аллах велик!
И венецианцам показалось, что последний кубок вина был лишним. Едва видимые в сумерках быстроходные самбуки начали резко поворачивать, ловя акульими плавниками своих парусов вечерний бриз.
– Аллах велик! – ревели тысячи глоток. Сарацинские корабли по два, по три, по четыре облепляли венецианские галеры, и на палубы с утробным воем, рубя всех, кто попадался под клинок, выплеснулся поток османских левантов.
– Аллах велик! Аллах велик! – заглушая звон оружия и предсмертные крики, неслось над волнами.
– Что? Что это? – венецианские капитаны пытались осознать реальность, хватались то за оружие, то за борт, словно желая прыгнуть в воду.
– Переводи, Хасан. – Послышался спокойный голос у них за спиной. – Мне доложили, что эти корабли плыли в Смирну. Я тоже плыву туда, но без них.
Тамерлан повернулся к своим телохранителям.
– Взять этих гяуров и отрубить им головы. Хотя нет. Пусть эти несчастные возблагодарят аллаха, милостивого, милосердного. Я дарую им несколько дней жизни. В цепи их, и в трюм.
Мощные башни запирали вход в залив. Они заперли его еще с тех времен, когда Римская империя безраздельно властвовала на Средиземном море, как на внутреннем озере. С тех пор эти твердокаменные ворота в одну из важнейших крепостей Малой Азии укрепляли ромеи, сарацины, а последние триста лет – рыцари-крестоносцы. Все лучшие фортификационные новшества, прежде чем найти себе применение в Европе, опробовались здесь и тщательнейшим образом изучались, а лишь потом… Смирна – оплот христианства на востоке, с полным основанием считалась неприступной крепостью. Под стать стенам и башням был и гарнизон крепости. Во всей Европе не сыскать было войска более дисциплинированного и боеспособного, нежели рыцари ордена Святого Иоанна Иерусалимского – госпитальеры. Именно этим храбрецам было доверено стоять нерушимой стеной на пути варваров-сарацин. Совсем недавно султан Баязид пытался взять эту твердыню. Но, как ни тщился он, старания ни к чему не привели. И потому император Мануил с интересом наблюдал, чем закончится дерзновенная попытка Тамерлана. Ужасающая расправа, которую учинил его союзник над венецианскими моряками, утвердила василевса в мысли, что согласиться на предложенный союз в его положении было, увы, единственным правильным выбором. Однако симпатии к беспощадному тартарейцу это не прибавляло. Втайне, не делясь мыслями даже с самыми близкими, он желал, чтобы здесь Тамерлан обломал зубы. Он понимал, что вся затея Великого амира с совместным походом предпринята затем, чтобы продемонстрировать Европе реальность их союза, а заодно и прихватить его, василевса, в качестве почётного заложника.
Когда Тамерлану доложили, что Смирна уже близко, он приказал флоту остановиться и не приближаться к берегу на расстояние прямой видимости. Затем, как это было каждый