– Он надеялся, что я как обезьяна, стану таскать для него каштаны из огня. Но Аллах велик. Ни одна обезьяна не живет столь долго, сколь живу я. Замысел султана для меня был так же очевиден, как то, что корабли, стоящие пред нами, пребывают в воде, а не на суше.
Он пришпорил коня, выезжая на пирс, возле которого ровным строем стояли корабли ромейского флота. Наварх, командующий морскими силами некогда великой державы, склонился перед Тамерланом, демонстрируя покорность его воле.
– Готовы ли корабли выйти в море?
– Да, о великий амир.
– Завтра на борт взойдут леванты[11]. Вы отправитесь к Смирне.
– Но, повелитель, если мне будет позволено сказать, это невозможно. С Эгейского моря движется шторм. Очень сильный шторм. Буря может продолжаться и неделю. Корабли, а тем более корабли, полные войск, пойдут на дно. Даже если каким-то чудом эскадре удастся выйти в Эгейское море и не разбиться о скалы в Дарданеллах, там их ждёт верная гибель. В Эгейском море нет места, где бы по левому или по правому борту с кормы или с носа не был виден какой-либо берег. И корабли и люди погибнут.
– Мне рассказывали о Смирне. Покуда не будет пресечена морская дорога из Венеции туда, взять крепость невозможно. Поэтому флот должен стоять у стен этой твердыни как можно скорее. Сухопутные войска уже двинулись в путь.
– Но есть силы, которые превыше человеческих. Никто не волен изменить путь урагана. Можно лишь полагаться на милость божью и ждать…
Лицо Тамерлана помрачнело так, будто наварх, походя, хлестнул его по щеке.
– Один Аллах велик, – сверкая глазами процедил он. – И он дал мне силу повелевать. Всякий, кто противится мне – изменник, и обречен на смерть. Завтра утром леванты будут выстроены на палубах кораблей. К полудню я и мой верный друг и собрат Мануил будем принимать парад флота на императорской каракке. А потом мы пойдём к Смирне.
– Но, друг мой, – с тревогой начал Мануил. – Как же ураган?
– Урагана не будет, – сквозь зубы процедил Тамерлан и, развернувшись к свите, задал вопрос: – Кто из вас, верные мои, желает, подобно мне, отправиться к Смирне по волнам?
Привыкшие к степям лихие наездники замялись, опасаясь менять верного коня на своенравные волны.
– Я почту за честь, – негромко, но четко произнес Хасан Галаади.
Море лениво плескалось у пирса. Ветер с явной неохотой переползал с реи на рею, надувая паруса галеасов ровно настолько, чтобы корабли без труда могли совершать манёвры. На легкой зыби Мраморного моря скользили быстроходные многовёсельные галеры, огненосные дромоны, грозные каракки с боевыми площадками на баке и юте, полными султанских левантов.
Вокруг строя эскадры вились легкие османские самбуки, прикрывавшие тяжелые корабли