Вчера лишь убедились, что деревня мертва: на большее не хватило духу, но может, стоит взглянуть на дома поближе? Может, найдётся что-то важное?
Размышляя, я отдалилась от суеты возле драгала, и медленно, всё ещё не приняв окончательного решения, шла к деревне. Что может найтись существенного в домах поселян, кроме пары монет, да еды и утвари?
Ответом стал гневный крик луня да стремительный росчерк белых крыльев: выставив когти, с открытым клювом, на меня падала разгневанная птица. Но чем?
От удара я пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах: от рукава остались истерзанные лохмотья. К счастью, руку, которой заслонилась, лишь слегка оцарапало – основной удар пришелся на куртку. А лунь снова готовился к атаке: на мгновенье зависнув в вышине, ринулся вниз, я развернулась и бросилась бежать. Кем бы ты ни был, каким силам ни служил – я не приму боя, не хочу тебя убивать…
Как оказалось, я отошла достаточно далеко от драгала, и не успевала добежать до него: услышав за спиной звук рассекаемого воздуха, бросилась на землю плашмя – лунь гневно закричал, промахнувшись. В третий раз он не промахнётся. Но я успела раньше, с разгона влетев в гущу столпившихся ребят: зрелище нападающего на человека луня привело их, судя по всему, в ступор, в своеобразный шок. Только Хмысь, опомнившись, лихорадочно заряжал самострел, но птица зависла над нами в нерешительности, изредка гневно крича, и я приказала не стрелять. Лунь так и не решился напасть: покричал-покричал и развернулся к Бездне, тяжело взмахивая крыльями, медленно растворился в багровом мареве.
Команда медленно приходила в себя: ребята зашевелились, негромко обсуждая случившееся, с недоумением поглядывая на меня. Но я не могла им дать какое-либо объяснение, я сама ещё ничего не понимала.
– Ты как? Не ранена?
Лодан взял меня под руку, потянул в сторону.
– Веша, принеси сумку с лекарскими запасами.
Кивнув, девочка вприпрыжку помчалась на драгал.
Разрезав остатки рукава кинжалом, он осмотрел царапины, оставленные когтями луня, авторитетно сообщил:
– Жить будешь.
А мне захотелось рассмеяться, вот только это слишком сильно было бы похоже на истерику.
– Лодан, на меня напал лунь, а ты думаешь о каких-то царапинах!
– Ничего себе: «каких-то»!
– Эти птицы никогда не нападали на людей! На людей, слышишь, Лодан?! На людей!
– Да, – встряла запыхавшаяся Веша, – они нападают только на драконьеров!
Пожалуй, девочка произнесла это слишком громко. Стоявшие неподалёку Хатён и парень, к которому из-за нескладного долговязого телосложения привязалось прозвище Длинный, настороженно посмотрели на нас.
Но мне было не до них, в ушах звучал звонкий голос девочки: «нападают только на драконьеров». Вот в чём дело!