В промежутках между восьмым и двенадцатым мая от русской эскадры постепенно отделялись вспомогательные крейсера «Терек», «Рион», «Кубань» и «Днепр», которые ушли в самостоятельное плавание. В старой реальности им ставилась задача крейсерства у берегов Японии с целью отвлечь часть ее флота от Цусимского пролива и тем самым дать русской эскадре пусть и небольшое, но все-таки преимущество. Но в этом мире у обновленного Рожественского были свои, совершенно иные планы, касающиеся этих вспомогательных крейсеров. Каждому командиру, уходящему в крейсерство, перед отправлением был вручен секретный конверт, который было приказано вскрыть 13 мая в полдень. В этом конверте содержались подробнейшие инструкции о том, что им впредь надлежало делать.
За всеми этими постоянными заботами, маневрами и ежевечерними совещаниями дата генерального морского сражения между российским и японским флотами постепенно надвигалась. Русские корабли, измученные многомесячным переходом, почти бесшумно скользили по океанским волнам, неумолимо приближаясь к острову Цусима, расположенному в Корейском проливе. Там многие из них должны были обрести свою морскую могилу, погибнув, как и положено боевым судам, не спуская гордо реющего на мачте военно-морского флага Российской империи. А перед иными кораблями маячила сдача в плен, однозначную оценку которой не могли дать и сто лет спустя, так как одна половина исторического сообщества считала эту капитуляцию русских судов величайшим позором в истории нашего флота, а другая половина полагала, что в той ситуации попросту не было иного выхода, кроме плена, иначе бы все закончилось бесполезной гибелью судов и экипажей. Но в этой реальности у Второй Тихоокеанской эскадры, благодаря кипучей деятельности трех людей, вооруженных знаниями войн, которых еще не было, появлялся призрачный шанс рассчитывать на благополучный исход сражения, то есть на прорыв хотя бы части кораблей во Владивосток. Идущие по ночам и как будто спящие русские железные властелины морей периодически вздрагивали всем корпусом на крупных волнах, и можно было подумать, что им снятся попадания японских, начиненных шимозой снарядов в небронированные части корпуса. Можно было даже представить себе, что у кораблей есть своя карма, и сейчас многие из них во сне переживали свою гибель, которая настигла их в другой реальности. Вот вздрогнул, как будто бы получил торпедное попадание от японского миноносца флагман русских броненосец «Князь Суворов». Вот его систершип «Бородино» опасно качнулся всем бортом, и со стороны могло показаться, что у него сдетонировал погреб с боеприпасами башни среднего калибра. А вот броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» во время ночных учений развернул башни главного калибра на левый борт, якобы намереваясь принять свой последний героический бой с двумя заведомо более сильными японскими