В данный момент сэр Джек стоял точно посреди своего кабинет-зала, более всего напоминающего шикарный ресторан. Стоял под венецианской люстрой, на равном удалении от парных каминов а-ля «баварский охотничий домик». Повесив свой пиджак на скульптуру Бранкузи (повесив так, чтобы создавалось – по крайней мере, у него самого – впечатление скорее добродушного панибратства, чем непочтительности), он демонстрировал свою округленно-ромбическую фигуру референту и Мыслелову. Последняя должность когда-то носила иное, официозное наименование, но сэр Джек дал ей имя «Мыслелов». Однажды кто-то сравнил его с гигантским фейерверком сорта «огненное колесо», рассыпающим идеи, как искры, а если что-то летит, кто-то же должен это ловить, логично ведь? Попыхивая своей послеобеденной сигарой, он щелкал своими подтяжками цветов МКК[1]: красно-желтыми, кетчупно-яичными. К МКК он отношения не имел, но его подтяжечный мастер мудро воздерживался от уточняющих вопросов. Кстати, в Итоне он тоже не учился, и в Гвардии не служил, и членом «Гаррика»[2] так и не стал; однако в его гардеробе имелись подтяжки, намекающие на обратное. Мятежная душа, обращался он сам к себе мысленно. Чуточку смутьян. Человек, ни перед кем не преклоняющий колен. Но в глубине души патриот.
– Что мне осталось совершить? – начал он. Пол Харрисон, Мыслелов, не торопился включать беспроводной микрофон, который сэр Джек носил под мышкой, ибо данный зачин за последние несколько месяцев повторялся многократно. – Почти все скажут, будто я сделал за свою жизнь все, что только в силах сделать человек. И уже говорят. Я создавал фирмы на пустом месте. Я сколотил капитал – кто будет это отрицать? Меня удостаивали почестей. Я – ближайший наперсник для глав многих государств. Я был любим, посмею признаться, многими красавицами. Я достопочтенный – но, подчеркну, не чересчур «достопочтенный» – член общества. У меня есть титул. Моя жена сидит по правую руку от президентов. Что мне осталось?
Сэр Джек выдохнул, и его слова закачались поплавками на волнах сигарного дыма, доходящих до нижних капелек люстры. Присутствующие знали: прозвучавший вопрос – чисто риторический. Одна из предыдущих референтов наивно вообразила, будто в такие минуты сэр Джек взыскует полезных советов или (наивность в квадрате!) утешения; ей подыскали менее обременительную работу в другой области питменовской империи.
– Что есть реальность? Вот как я порой формулирую для себя этот вопрос. К примеру, вот вы – вы и вы – реальны? – Сэр Джек с саркастической учтивостью, но не поворачивая головы, не отвлекаясь от своих мыслей, указал рукой на присутствующих. – Конечно, сами для себя вы существуете взаправду, но в высших сферах вас будут судить совсем по другим критериям. Я отвечу: «Нет». Увы. И, уж простите за прямоту, я могу