И выходит из тени сам Пан,
Как друзья, наставники, кумиры,
И Евтерпа приносит… тюрбан.
Здравствуй, Муза. Давай по-другому
Стану жить я на свете, писать —
Век продолжу. Не стоит мне – в кому.
Ты, не совру, мне – сестра, словно мать.
Азиат, но славянской породы,
Я умею стихи сочинять —
Сочиняю канцоны и оды —
И молчать я умею на пять…
Улыбнулась мне Муза: «Все силы
Береги для понятных стихов,
И читателю станешь ты милый —
Перестанет к тебе быть суров».
«Конь минует тебя из геенны,
А друзья отшлифуют талант.
Только быта, трусливой гиены,
Ты не бойся, по сути, Атлант».
«Сочиняй и пиши без нажима,
Неустанно стихи сочиняй —
Пусть молчит твоё гордое имя*,
Но душа говорлива, как най».
Под луной не ищу я другую,
Поутру не встречаюсь с другой —
Признаю я жену дорогую
И луну я ласкаю рукой.
Музе верно служу до рассвета,
До заката ей верно служу…
Чёрный всадник пусть трусится где-то…
Светлый луч не подобен ужу…
Светлый луч, он меня воплощает,
И врачует меня светлый луч…
Всё, что было, мне жить не мешает.
Всё, что станет, восстанет из туч…
Жизнь моя не минула былая —
Навсегда сохранилась во мне.
Да, была. Но начнётся иная,
Будто ландыш живой по весне.
Возродилась былая удаль
«Славь мой стих, кто ревёт и бесится,
Кто хоронит тоску в плече,
Лошадиную морду месяца
Схватить за узду лучей…»
(Сергей Есенин, ПАНТОКРАТОР,
«Славь мой стих, кто ревёт и бесится…)
Возродилась былая удаль —
Пусть другой здесь ревёт и бесится,
Я тоску схоронил в плече
И стихов добываю уголь
Под лицом голубого месяца,
Распивая сироп лучей.
Простынёй расстилаю небо —
Там по-прежнему звёзды плавятся
И врачуют мой дух и плоть.
Не всегда достаёт мне хлеба —
Не беда. Но стихи вам нравятся —
Воплотить мне помог господь.
Уважаю Твои седины —
Я ценю, уважаю старое, —
Пью вино золотых осин:
Пусть тревоги сойдут, как льдины,
И поднимется слово бравое:
«Поразмысли Ты, я – Твой сын!»
Свою душу раздаю до капли
И стихи сочиняю новые,
Слогом дня прогоняя муть, —
Не сломать мой талант, навряд ли,
Не порвать вам листы кленовые —
На рассвете продолжу путь.
«Там, за долами, за холмами…»
«Там, за млечными холмами,
Средь небесных тополей,
Опрокинулся