Поднимается бунт, безумный протест – против увядающего шиповника, ржавеющего сарая, исчезновения Барсика, второго закона термодинамики, против узости т. н. научной картины мира, против тупого ржания за спиной и нелепой серьезности в двух шагах от пропасти.
И самое главное: как смеет смерть накладывать свои грязные лапы на то, что так дорого, от чего так сжимается все внутри? На то, что по своей природе должно быть всегда?
Воды Леты1 растворяют все на своем пути. Тот, кто хлебнул их, видит почки как увядающие листья, обгоревшие развалины на месте новой квартиры и лик старика за улыбкой младенца.
Я закрываю глаза и, подобно поэту Велимиру Хлебникову, «всматриваюсь в вас, о числа». Четные, нечетные, квадратные, треугольные, простые, составные, совершенные…. Вы сурово молчите, и все же в вас есть то, что так нужно мне… Лангольеры суеты и энтропии сжирают наши тела, эпохи и галактики, но вы возвышаетесь над пространством и временем, как вечные сияющие маяки. Вы – словно рукопись из бутылки, дающая надежду, что уплывшие за горизонт забвения однажды вернутся домой.
Машина из времени
Осталось полумифическое воспоминание: мне около пяти, собираемся с папой в поход, по радио играет «Выходим к великой реке» «Машины времени», под ногами крутится кот Барсик, движемся вдоль багратионовского озера Лангер в сторону польской границы. И вот уже давно нет ни папы, ни Барсика, а я по-прежнему решаю это неравенство: любовь> время + смерть => должна быть машина, но не времени, а скорее, из времени.
***
Я помню, гуляли с отцом вдоль великой реки,
Там ветер шумит в камышах и шаги так легки,
Но что-то осталось мне в этом дне навсегда.
Как странно, что к берегу детства не видно моста.
Но снова гляжу я на рождение солнца,
И кажется, смерть твоя – только лишь сон.
Проснусь и увижу вновь старенький шкаф,
Там есть коридор в бесконечность – я был все-таки прав!
Крутое сварив яйцо, соберемся в поход.
И Барсик нас провожает – сказочный кот!
Движимые вечностью – смерть, держись, идем навстречу мы!
Движимые вечностью, смерть, держись, идем навстречу мы!
Навстречу заре мы пойдем на восток.
Шуршит под ногами прибрежный песок.
Здесь каждый оставить должен собственный след.
И Барсик нас провожает, но его уже нет.
И счастье так близко – попробуй поймай!
Но не купишь билетик на потерянный май.
Тот день остается далеко