Прежде чем позволить мне войти, Андрей осмотрел помещение. Лишь убедившись, что никакой опасности нет, он позвонил по мобильному Наталье, а та уже распахнула передо мной дверь.
Оказавшись в номере, я тут же кинул кейс на диван, схватил из бара бутылку «Гринелса», налил полстакана и, не разбавляя, выпил. Только после этого я упал в кресло и умиротворенно вытянул ноги. Здорово бы было еще и душ принять, но на это сил у меня уже не оставалось.
– Присоединяйтесь, – сказал я Андрею с Натальей, взглядом указав на початую бутылку.
– Спасибо, – поблагодарил Андрей и жестом отказался от выпивки. – Мы ненадолго оставим вас одного.
– Конечно, – вяло кивнул я.
– Мы запрем дверь. Майор Ворный откроет ее своим ключом.
– Как скажете, – снова не стал спорить я.
– Надеемся, до его прихода с вами ничего не случится.
– А что со мной может случиться?
Я попытался усмехнуться, но сам почувствовал, что получилось не очень убедительно. Я жутко устал. Глаза сами собой закрывались. Подбородок опускался на грудь.
– Распустите галстук, легче дышать будет, – посоветовал Андрей.
Я поблагодарил его за дельный совет едва заметным движением пальцев. И провалился в густой, тяжелый сон, похожий на беспамятство.
Я проснулся, а может быть, пришел в себя от нестерпимой головной боли. Какие-то твари, засевшие в черепной коробке, долбили в затылок тяжелыми молотками и одновременно старались пробуравить виски тупыми сверлами. Кажется, я застонал, еще не успев открыть глаза. А когда открыл их, не сразу смог сфокусировать зрение. Когда же и это мне удалось, я увидел майора Ворного, сидевшего в кресле по другую сторону журнального столика. Поза у Владимира Леонидовича на чистом русском говорила о том, что сидит он здесь явно не первый час. Но, судя по ехидной ухмылке, скучно ему не было.
– С пробуждением, Петр Леонидович, – поприветствовал он меня.
Я попытался сказать в ответ какую-нибудь любезность, но одеревеневший язык прилип к сухому небу. Я глянул по сторонам в поисках живительной влаги. Увидав открытую бутылку минералки, я схватил ее и жадно выпил. Ну и что, что выдохлась, подумаешь, теплая, плевать, что вкус противный, главное, что мокрая.
– Который час? – спросил я, оторвавшись от бутылки.
Аккуратно оттянув манжет, Ворный посмотрел на часы.
– Без двух минут одиннадцать.
За окном светло, значит – день.
Выходит, я всю ночь проспал в кресле, как был, в пиджаке. Даже ботинки не снял. Только галстук растянул. Или это заботливый Андрей постарался?
– Плохо, Петр Леонидович? – участливо осведомился Ворный.
– Плохо, – не стал отпираться я.
Хотя и сам не мог понять, с чего это мне так плохо. Я точно помнил, что выпил перед сном всего-то полстакана джина.
Однако в литровой бутылке «Гринелса», стоявшей на столе, джина оставалось меньше, чем на два пальца. Ворный приложился?.. Я искоса глянул на майора. Нет, не похоже…
– Держи, – Владимир Леонидович