«Многое видел».
«Что слышал?»
«Многое слышал».
«Зачем пришел здесь?»
«Хочу победить тебя в беге».
У девушки были длинные тяжелые косы.
Они доходили ей до лодыжек и почти мели по земле, если бы при беге не летели горизонтально, так быстро бегала. Сейчас переоделась в мягкую беговую одежду, надела тонкие штаны, тонкую куртку. Отец напомнил: «Зря бежите. Никто еще такую не догнал. И Хурри не догонит».
Хурри рассердился:
«Теперь обязательно догоню!»
«…вся жизнь моя была залогом свиданья вечного с тобой…»
Легкая девушка сразу опередила соперника. Она взбежала на высокий известняковый холм, лежащий на пути, и обернулась, почти не приминая летящими ногами траву. Она даже жалела косолапого Хурри. Ей нравились его волосатые руки. Ей нравилось, как движутся его мощные кривые ноги. Опытный. Много бегал от носорога, от белого мамонта бегал, но меня не догонит, жалела девушка. Очень жалела. Немножко утешалась тем, что если не догонит, то со временем может стать товарищем по жене того, кто когда-нибудь ее догонит.
От этой мысли стало сладко.
Представила: Хурри будет приходить.
Он будет приходить к ней в спальный полог и морщить густые брови.
Если хорошо его кормить, он будет просить добавки. Это тоже хорошо, подумала она. И увидев, что она замедлил бег, Хурри вдруг вперед бросился. Теперь пальцы его ног упирались в ее горячие пятки. И девушка бежала вперед так быстро, что длинная коса вытянулась в воздухе как трость. Белый мамонт Шэли издалека услышал жаркое человеческое дыхание, теплый дух пещеры, вырвавшийся на волю, дух желания и спешки, и недовольно затрубил за холмом.
Девушка испугалась, и Хурри грубо схватил ее.
«…без этих маленьких ужимок…»
Конечно, девушка могла превратиться в утку и улететь, но она этого не захотела и, закусив губу, как маленькая испуганная олениха, вернулась домой. Здесь обнюхались. Потом сказала отцу: «В эту ночь не выйду к общему костру». Постлала поверх старых шкур новые мягкие шкуры убитых оленей и другим, незнакомым голосом сказала Хурри: «Ложись». Прикрыла его легким одеялом из совсем новых пыжиков, сама сняла кожаное платье и легла рядом.
«…она лежала на спине,
нагие раздвоивши груди,
и тихо, как вода в сосуде,
стояла жизнь ее во сне…»
Одноглазый был.
Совсем одноглазый был.
Зимний туман. Нежный рисовый свет заката.
Дикий чеснок хорош к мясу. Пучок чеснока только и принес Одноглазый в пещеру, но вкус пищи сильно изменился. У многих из плоских губ сразу потекла обильная слюна. Вот у Одноглазого совсем немного глаз, один, в общем-то, а увидел, что зерна некоторых растений снова и снова растут. Их приятно жевать, а там, где зерна случайно падают на землю, опять вырастают растения с нежными зерновыми колосьями. Будто сильный дух откуда-то подсказывает: таким надо питаться.
«…я