– Эх, я бы мог рассказать вам столько занимательных историй! – воскликнул Натаниель, но, заметив, движение гостя, вовремя осекся. – А расскажу вам только одну. Так вот, восемнадцатого марта тысяча триста четырнадцатого года на маленьком островке Иль-де-Жавио, что расположен посреди Сены, между королевским садом и монастырем святого Августина, были сожжены два человека. Это было сделано по приказу самого короля Франции Филиппа IV Красивого. Одним из казненных был приор Нормандии Жоффруа де Шарне. Другим – Великий Магистр Ордена тамплиеров Жак де Моле. Так перестал существовать великий и до сих пор никем не превзойденный по могуществу Орден. Вся эта кровавая история довольно длинна и туманна, известно лишь, что после смерти Великого Магистра, в руках короля оказалось множество драгоценностей, которыми владел Орден, и которые рыцари его, сумевшие скрыться от преследований, все же не успели спрятать. Так в руках Филиппа Красивого оказался и некий ларец с набором ювелирных украшений, о котором мы сейчас говорим. А ларец этот, как свидетельствуют некоторые источники, был в свое время вывезен тамплиерами из храма Гроба Господня в Иерусалиме, и являлся не чем иным, как Ковчегом Завета!
– А как же Клеопатра? – спросил Эндрю.
– А дело в том, что до того времени, как ларец с драгоценностями попал в Иерусалим, он находился в Египте, и украшения эти принадлежали правителям этой древней и славной страны. Когда берет начало вся эта история, мне в точности неизвестно. Думаю, что еще во времена фараонов эти золотые предметы с камнями имели какое-то значение.
– Позвольте, мсье Шейфус, – настороженно спросил Эндрю, – если вы говорите о Ковчеге Завета, то не слишком ли однобоко рассуждают историки, будто в ларце кроме украшений ничего не было? Может быть, там был еще какой-нибудь манускрипт или что-то подобное…
– Этого, сударь, теперь не скажет никто. Известно лишь, что пока украшения находились вместе, они представляли собой нечто единое, цельное. Они сами собой олицетворяли некую силу, которая способна была изменить мир. Не случайно, что ими владели великие женщины своего времени – Клеопатра, Екатерина Медичи.
Ювелир поднялся, разминая ноги, прошелся по комнате.
– Ну, что, – спросил он, в упор глядя на английского гостя, – вы не испугались? Не утратили желания отыскать все предметы? Может быть, за этим кроется нечто великое, чего вам не преодолеть…
– Я не привык отступать, сударь, – ответил Эндрю. – Если уж мне довелось встать на этот путь, то я пройду его до конца.
Позднее, уже за ужином, после выпитой бутылки вина, Натаниель Шейфус, не утративший ясности мысли и памяти, назвал Эндрю тех, кому принадлежали теперь интересующие гостя предметы. Тепло поблагодарив ювелира, Эндрю удалился в гостиницу, где сразу после приезда снял комнату на два дня,