Через четверть часа, отыскав на полубаке укромный уголок, где между двумя бухтами канатов можно было даже улечься, спасенный англичанин со странным для капитана говором устроился отдыхать. Впрочем, полностью расслабиться или даже уснуть после перенесенного приключения он и не собирался. Прислушиваясь и поглядывая по сторонам, он пытался понять, чтó же с ним все-таки произошло, и как теперь надлежало вести себя.
Прежде всего, во избежание нежелательных последствий, необходимо было выстроить для себя легенду, в которой бы удалось убедить капитана. «С именем я придумал неплохо, переведя свою фамилию на английский, – размышлял он. – А вот все остальное…»
Было зябко. Его камуфляжный костюм еще недостаточно высох, но Эндрю Сейблу крайне важно было надеть именно его, поскольку только в этой одежде он чувствовал себя комфортно и неуязвимо. К тому же по многочисленным карманам он рассовал накануне всякие необходимые вещи, которые могли бы понадобиться в любую минуту.
«Итак, – думал он, – главное, что можно теперь с точностью сказать, это то, что я оказался не там, где было нужно. Мало того, безвозвратно утерян мой плащ. Гм, когда перед тобой стоит выбор: утонуть или остаться в живых, не всякий бы выбрал смерть, даже если впереди открывается жизненный путь, полный неизвестности. Но в этой неизвестности есть хотя бы возможность бороться, а значит, обрести хоть какую-то надежду. И все же, что-то там напортачили накануне. Или я сам сделал не то, что нужно… Черт возьми! Скорее всего, я просто напрасно ввязался во всю эту историю!»
Он закрыл глаза, попытался с помощью мерного дыхания успокоиться, взять себя в руки. Постепенно в его мозгу стала вырисовываться некая картина, некая версия его собственной биографии, которую, как ему казалось, можно было смело рассказать сэру Алексу. Да, вроде бы все сходилось, все было четко выстроено, логически обосновано и выглядело вполне достоверно. «Вот и пригодились учебники по истории Англии, которые пришлось перечитать накануне. Да, на ужине надо быть чуть более разговорчивым, иначе можно вызвать подозрения, хотя… их уже и так вполне достаточно», – подумал он и привстал на локте, чтобы осмотреться.
И тут вдруг откуда-то из поднебесья прозвучал крик: «Вижу парус! Справа по курсу, градусов двадцать!» Еще через несколько минут Эндрю Сейбл, который, не поднимаясь, пытался разглядеть что-нибудь на серо-коричневой поверхности океана, услышал голос капитана Хендерсона: «Это французский фрегат. К бою!»
В ноябре лес особенно уныл. Почти уже опал весь лист с деревьев, только кое-где золотисто-красным монистом играют на ветру отдельные островки. Умирает лес. Обнажаются замысловато-корявые жилы ветвей. Ветер, свободно гуляя по верхушкам, уже не поет шепеляво, а насвистывает грустно, одиноко, будто скучая по лету.
По проселочной дороге, кривой и узкой, покрытой глянцевой грязью, разбитой и разъезженной крестьянскими возами, угрюмо брел одинокий путник. На нем были потертые джинсы, кроссовки, байковая рубашка в красно-белую