Пока она
не позабудет страх,
Не запоёт в глубоких небесах.
Пиала
Прозрачным светом налитая,
Ты в глубине едва темна.
Коричневая, золотая,
Горит узорная кайма.
В ней стали знаками простыми
Дорога в розовой пыли,
Селенье на краю пустыни
И солнце на краю земли.
И радость утреннего сада –
Он ветви сильные простёр
В небес недолгую прохладу
И сквозь ограду, на простор.
Простой узор на хрупком своде
Сплетает вечность и предел.
Как видно, о другой свободе
Воспомнить мастер не хотел.
Его рука напоминает,
Узоры лёгкие вия,
Как щедро небо наполняет
Земную чашу бытия.
«Ни звонниц, ни колоколен…»
Ни звонниц, ни колоколен,
Мрак небес звёздами вышит,
Слабый звон над тихим полем
Ночь прозрачную колышет.
Град ли светлый, дивный Китеж
Звоном медленным туманишь?
На краю – да не покинешь!
В глубину – да не заманишь!
В сонных травах, в рыжей глине,
Там, где чутко дремлет камень,
Вековые царства гинут,
Звёзды меркнут, души канут.
Проведи меня по краю
Над поющею долиной,
Вкруг неведомого рая,
Вкруг мечты неутолимой.
«Ещё повсюду, как на лёгкой ткани…»
Ещё повсюду, как на лёгкой ткани,
Ни золота, ни серебра,
Но диких трав глубокое дыханье –
Начало сентября.
И веет упоительно и пряно
От буйных пустырей,
Где за поникшей гривою бурьяна
Стеной стоит пырей,
И робко тянет к небу повилика
Последние цветы,
И птичьего стремительного крика
Не слышно с высоты…
Все звуки гаснут. Наполняют землю
Жара и тишина,
И воздух густ и зелен, словно зелье
Беспамятного сна.
Время
Маме
Когда земля начнёт свой новый круг,
Мы будем три сестры:
Анастасия, Антонина, Нина.
Мы будем жить в большой глухой избе
Над быстрою холодною рекой,
С утра до вечера, над пяльцами склонясь,
Мы будем вышивать:
Клубнику – алым,
Зелёным – листья,
Белым – лепестки.
Вечерний дух нахлынет от реки –
Мы сказки страшные припомним:
То злую ворожейку Паучиху,
То гиблый омут, то глухой сосняк,
Где под зелёным холмиком земли
Давным-давно бродяга похоронен…
Приданое лежит по сундукам:
Вот скатерть с белым выбитым узором,
Вот покрывало на постель,
Подзор,
Салфетки с петухами и цветами,
Шуршащие