Ты слышишь гневный хор высоких голосов –
И нестерпимо сквозь небесный белый дым
Сияет юный Иерусалим.
«Никто не едет – Бог с тобой…»
Никто не едет – Бог с тобой!
Всё ветер, ветер – свист и плач,
Обрывок ленты голубой,
И белый плат, и чёрный плащ.
И кони, кони – им невмочь,
Хрипят и бьются под кнутом –
Всё ветер! Кто в такую ночь
Отважится покинуть дом.
И звёзды нынче не горят,
И окна бьёт больная дрожь.
Дорога в рай, дорога в ад –
Россия, осень, снег и дождь.
Настанет время, и по ней –
В замужество, на казнь, на суд –
На тройке загнанных коней
Тебя в неволю повезут.
И ты… да хоть кольцо отдашь –
С размаху, в поле, – всё равно –
За наважденье, за мираж,
За это светлое окно…
«Ветка небесной сирени…»
Ветка небесной сирени,
Свет рассыпая кругом,
Смотрит, как в нищем селенье
Гаснет последний огонь.
Стало пустынно и глухо.
Чует ночная трава,
Как повторяет старуха
Вечной молитвы слова.
Молит, склонясь головою:
Сирый, убогий ночлег
Да обойдёт стороною
Всякий лихой человек…
«Как мало нужно – даже не обман…»
Как мало нужно – даже не обман,
Один намёк, корпускула надежды!
Темнеет и сгущается туман,
Но изнутри сияют вежды –
Свобода! Твой высокий гром
Взрывает глушь почти желанной мукой.
Я знаю, завтра мы умрём,
Но здесь, сейчас, перед разлукой
Мы видели прекрасные черты,
Пустые тропы молодого рая,
И слава Богу, если знаешь ты,
Зачем ты губишь нас так рано.
«Уснуть, утомиться…»
Уснуть, утомиться,
На локоть прилегши виском,
Восьмую страницу
Заметить вишнёвым листком,
И пусть, улетая,
Уносит свой лепет и блеск
Прозрачная стая
Почти незнакомых небес.
Я знаю – за ними
Откроется тёмное дно,
И звучное имя
Ему беспечально дано,
И там, словно в зеркале,
Виден ухоженный сад –
В нём листья померкли
И яблоки мягко блестят.
Как тёплые звёзды,
С ветвей улетают плоды,
Небесные вёрсты
Считая среди пустоты.
Сиянье всё выше,
Всё тише и явственней гул.
Садовник не слышит –
Усталый, над книгой уснул.
Уж август, и скоро
Уснёт успокоенный сад.
В глухие просторы
Плоды золотые летят,
И властью мгновенной
В пространстве