– …Которого вдобавок зовут Полем, – с готовностью согласилась она, – за вход в наш мирный магазин с действующим термоядерным взрывом. И если стоит, то на какую сумму.
– В самом деле, – сказал я, интенсивно кивая. После чего (эх, была – не была!) взял Аннушку под руку и мягко повлёк в сторону. – В самом деле, разобраться необходимо. Причём спешно. Однако же и скрупулезно. – Я добавил вполголоса: – Может быть, мне ещё премия полагается. За освобождение красавицы от не слишком приятного для неё общества чрезмерно привязчивого дура… хм… клоуна.
– Не уверена, что такие расходы предусмотрены в нашем бюджете, – возразила, улыбнувшись, Аннушка, но руку высвобождать покамест не стала.
– Да бог с ней, с премией! – воскликнул я. – Разве ж я за презренный металл жизнью рисковал? Нет, нет и ещё девятьсот девяносто восемь раз нет. Такое постыдное качество, как алчность, вашему покорному слуге категорически чуждо. Главное, что мне удалось проявить себя защитником и освободителем. Где-то даже героем. Паладином! Во все времена у самых прекрасных девушек к героям было совершенно особое отношение. Сейчас я с законным правом могу примазаться к славе всяких Робуров и Артуров.
– Настоящий герой – он, – сказала Аннушка, куколка моя, тормоша ликующего от ласки Жерара. – Кажется, это йоркширский терьер?
– Он самый.
– Вы не находите, Поль, что спасённая имеет право знать имя отважного пса?
Вот так всегда! Никогда не соревнуйтесь с детьми и животными в умении завладеть вниманием понравившейся девушки. Один чёрт проиграете.
– К сожалению, его настоящее имя, а вернее, кличка, записанная в метриках и дипломах, совершенно не произносима для человеческого языка, – сказал я печально. – Два десятка одних согласных, первая из которых «Же». К тому же, если всё-таки, сломав язык и завязав его морским узлом, кто-нибудь измудрится произнести эту кличку без запинки, прозвучит она довольно неприлично. С запинками – тем более. В переводе с древнейоркшир-терьерского она означает, прошу прощения, – Блохастый. Если угодно, Вшивый. Ни ему, ни мне такой сомнительный оборот, разумеется, не нравится. Поэтому я зову его Жориком.
Жерар дёрнулся, как от укола иголкой в мягкое место, и укоризненно уставился мне в глаза.
– Видите реакцию, Анна Антоновна? Ведь всё понимает. И признателен, признателен, первый друг человека.
– Аня, с вашего позволения. Кстати, лично я не вижу в его глазах признательности. По-моему, он чем-то недоволен.
– Не исключено, – поспешил я поддакнуть. – Капризная порода. Балованная.
– Дамская, кажется.
– Безусловно, Аня, безусловно! – с жаром согласился я. – Самая что ни на есть дамская. Но, заметьте, это сейчас. Раньше йоркширских терьеров злые капиталисты содержали на фабриках специально для того, чтобы рабочие вытирали о них замаслившиеся руки. Живая ветошь, представляете? К тому же сама себя чистит. Язычком,