– Даже не думай, это мелочи.
– Тогда перевод?
– Уймись, Ника. Все нормально. Это просто вода.
– Ладно, – наконец смирилась она. – Спасибо огромное. Наверное, это эффект бомжа, как говорит мой муж. Я слишком хорошо помню, как жить без гроша и считать копейки до получки. А теперь у меня квартира на Арбате…
– На Арбате? – переспросила я. – Разве вы не из Казани?
– Да, муж здесь родился. Его мама здесь живёт. Но мы познакомились в Москве.
Сердце пропустило удар, и я на миг как будто застыла. Мой разум отключил жизнедеятельность, чтобы выдать решение в кратчайшие сроки.
Арбат, Москва, финансовый гений. Значит муж Ники вполне может знать Грифа. Режим самосохранения запрещал мне подобные контакты. Я медленно поднесла телефон к глазам и нажала кнопку. Экран ожил, показывая мне какое-то время.
– Ох, как поздно, – проговорила я словно запрограммированный робот. – Нам пора.
– Может оставишь телефон? Мы тут…
Я сделала вид, что не слышу голос Ники, и скорее удирала прочь из парка. Перед глазами стоял туман. Я пилила на автопилоте. Даже задела плечом кого-то и извинилась так же автоматически, наращивая скорость.
Меня больше не радовала погода. Я просто хотела скорее добраться до дома. Мне не нравились автобусы, но в этот раз я сделала исключение. Через полчаса мы с Данисом уже были дома. Он как раз проснулся и не отказался от полдника.
Только за привычными рутинными заботами я смогла немного успокоиться. Но даже дома я не жалела, что знакомство с Никой не продолжилось. Она приятная, веселая. Мы могли бы подружиться. Но безопасность намного дороже.
Марат
Я смотрел через стекло, как Мили танцует со своей группой. Они выглядели, мягко говоря, странно. Я знал, что часть терапии – это двигаться так, словно тебя никто не видит. Выход эмоций происходит через движение. Ритм и мелодия проникают сквозь кожу. Погружение в легкий нирванический транс часто изматывает, опустошает, но открывает какие-то тайные краны. Через них хлещет боль, злость, обида. Становится легче. На время. В идеале – навсегда.
Руслан, мой брат, утверждал, что таким образом перестал возвращаться к обиде на своего биологического отца. Возможно, Мили поработала с ним лучше, чем со мной. Он ей муж, ей с ним жить. Но, скорее всего, дело в том, что Руслан сам устал быть букой. Обретя любовь и жену, он сам очень изменился. Потому что хотел.
Я же не слишком сильно пытался забыть Сашу. Скорее наоборот. Хватило мозгов и сил только вычеркнуть ее и Грифа из своей жизни. Но из мыслей она никуда не делась. И из сердца тоже. Не каждый день, но достаточно часто я вспоминал о ней. Мне нравились эти воспоминания. Я не хотел вытаскивать из сердца эту занозу. Она не убивала, но саднила, воспалялась время от времени.
После визита Грифа стало хуже. Я спрятал Сашино досье в ящик, стараясь игнорировать визит бывшего друга. Но думать о ней стал чаще. Еще и ребенок добавил мне бестолковых жестоких фантазий.
От этого дерьма всегда помогал зал. Я наврал Грифу. Никогда я не