– Устарели твои представления, – сухо заметил Ермилов. – Сейчас не девяностые, да и я заказухами никогда не занимался.
– Брось! – Руденко снял солнцезащитные очки, обнаружив темно-коричневые глаза, такие усталые, что они сразу прибавили ему лет восемь. – Я буду рад, если все поменяется. На Россию работаю, а не на себя.
Слова не прозвучали пафосно, а скорее грустно, ведь до последнего времени, уже лет десять, России словно бы и не нужны были такие верные люди.
«Господи, хоть бы что-то наконец изменилось, – подумал Ермилов, глядя на икону Святого воина Минаса. – Иначе служить зачем? Продержались девяностые, как на штормующей лодчонке, едва не сожрали друг друга от голода и ненависти. Неужели не выгребем теперь к берегу?»
– Сегодня суббота, – Руденко надел солнцезащитные очки. – Попробую заняться твоим Юрочкой, – он снова вздохнул. – Насколько я понимаю, нельзя потревожить товарища торгпреда? Пускай спит безмятежно.
– До времени ареста, – кивнул Олег. – А что со слежкой мне делать?
– Кстати, ты говорил, что тебя окружает много новых знакомых, а не только этот, с мотоциклом.
– Этот тип – раз, – загнул палец Ермилов, – всю ночь трезвонили в номер и молчали в трубку – два, и в море ко мне пристал какой-то киприот, говорящий по-русски и рвавшийся со мной отобедать, – три. Он работает в офисе прессы и информации Кипра.
– Ага. Там есть ребята из местных спецслужб. Но почему ты? Им нужны прокурорские работники? Списки милицейских, прокурорских и особенно наших у местных и у «сисовцев» есть. Повели тебя от аэропорта. Тут одно из двух – либо попытаются выяснить истинную цель приезда, либо хотят вербовать, а значит, можно ожидать провокаций.
– Но пасаран, – нервно отшутился Ермилов.
– Пасаран, пасаран, – пошутил в ответ Алексей. – Смотри в оба. Ты человек опытный. Дипломатической неприкосновенности у тебя нет, поэтому осторожнее. Ты же видел сегодня бывшую тюрьму наших друзей англичан? Здание, конечно, древнее, но методы получения информации все те же. Где хитростью, где просто-напросто выбьют. Не нравится мне эта возня. Не характерно как-то… Пойдем.
Они вышли из церкви, сели на скамье во дворике.
– Слушай, а зачем мы так далеко уехали? – смущенно спросил Ермилов. – Сели бы да поговорили в кафе около