– Дубравин? – Левонтий Макарович закатил глаза к потолку, на мгновение задумался, потом заговорил ровным, размеренным голосом: – Конечно. Дубравин Сергей Алексеевич, двадцать пять лет, мещанин, уроженец Пензенской губернии. Пятнадцатого сентября сего года направлялся в Егорьевск вместе с Опалинским и деньгами. Подвергся нападению разбойников и был убит.
– О боже! – вздохнула Златовратская и прижала к нижней части лица сложенные лодочкой ладони.
Когда Левонтий Макарович начал говорить, Софи встала с кушетки и выпрямилась во весь немаленький для девушки рост. Барышни раздались в стороны и смотрели с испугом, будто столичная гостья на их глазах заболела какой-то чрезвычайно заразной, может, даже смертельной болезнью.
– Убит… – повторил Златовратский и растерянно, словно проснувшись, поглядел по сторонам. Встретился взглядом с серьезными, потемневшими глазами Софи. – Но что же…
Договорить он не успел. Так и не издав ни звука, Софи мягко рухнула на дощатый, покрытый дорожкой пол.
Любочка завизжала. Аглая прижала руки к груди и застыла изваянием. Наденька с Леокардией бросились к упавшей девушке, подняли ее, уложили на кушетку, расстегнули платье, чтоб легче было дышать. Киргизка Айшет бесшумно возникла откуда-то из угла, поднесла корзину. Златовратская принялась рыться там в поисках нашатыря, попутно отчитывая мужа:
– Леон, ну как ты мог?! Сразу, не подготовив. Она же две тысячи верст проехала. Истомилась в пути догадками. Кто он? Брат? Жених? Муж? Мы не знаем. Бесчувственно, бесчувственно!
– Но, Каденька, откуда ж я мог знать? – попытался оправдаться Златовратский, оглядываясь и ища поддержки. Обе дочери, не принимавшие участия в хлопотах, смотрели на него равно неодобрительно. Только в маслиновых глазах Айшет сквозило сочувствие к хозяину, но Левонтий Макарович, конечно, не замечал его. Казалось, что от неудобства сложившейся позиции и собственного нелепого существования он сейчас встанет на одну ногу, сделавшись еще больше похожим на аиста. – Мне ж никто не сказал, по какому поводу… Я ex abrupto[1] вынужден был…
– Не муж, потому что кольца нет, – решительно заявила Любочка и мотнула подбородком в сторону расслабленно лежащей кисти Софи.
– И не брат. Фамилии разные, – задумчиво произнесла Аглая.
– Может, двоюродный. И какая разница! Все бы вам… – с раздражением сказала Надя,