Мать говорит: «Доброе утро, дети».
«Дабуто…» – лепечет Мика, показывая редкие молочные зубы.
Туран тоже хочет ответить, но тут мать и отец поднимают головы, безмятежность на их лицах сменяется удивлением и страхом. На землю падают красные отсветы, темнеет небо; Туран оборачивается – ферма горит. Пылает сарай, крыша дома провалилась, стоящий на коленях посреди двора Назар медленно валится лицом вперед, и между лопаток его торчит нож с деревянной рукоятью. И хотя механик далеко, Туран видит: на рукояти выжжена буква «М». Позади Назара скачет объятая пламенем лошадь, бешено ржет, молотит копытами землю, за ней волочится привязанная за ногу Брута. Старуха мертва, руки откинуты назад, голова подскакивает на кочках. Из барака, из дома выбегают батраки – и падают один за другим. Выстрелов не слышно, но Туран знает, что враги где-то здесь, краем глаза он видит их темные силуэты, частоколом обступившие ферму, протянувшиеся к небесам, чудовищные, огромные. Смерчи из пепла кружат по разоренному двору, сухо шелестят, в звук этот вплетаются голоса обитателей фермы, отца и матери, Мики и Назара, батраков, охотников, их жен и детей. Они говорят тихо, тревожно, будто просят Турана о чем-то – черные тени в мертвой полутьме. От их неразборчивого шепота бросает в пот и дрожь пробегает по телу.
Он оборачивается – и видит, что отец с матерью лежат на земле. Они обгорели, теперь это черные мумии с провалами глаз на обугленных лицах. А Мика? Ведь Туран все еще держит брата за руку, он и сейчас ощущает его пальцы в своих! Туран поворачивает голову – Мика стоит, ощерившись, выкатив залитые кровью глаза, приоткрывает рот с осколками выбитых зубов и говорит детским голоском, коверкая слова: «Ты меня отпустил. Убил меня. Это ты меня убил…»
Туран Джай рывком сел в клетке, вскрикнув, сжал кулаки и с размаху ударил по днищу. Боль пронзила запястья. Он упал на бок, прижав руки к груди, замер.
Ночь близилась к концу, в небе гасли звезды. Вдруг на востоке их закрыло что-то продолговатое. Туран решил, что это снова платформа, – но нет, оно летело слишком низко и было меньших размеров.
Пленник снова сел, кулаками вытер глаза. Незнакомый аппарат медленно плыл над холмами, удаляясь от лагеря. Заметив, что Така сидит, поджав ноги, рядом со спящим манисом и монотонно раскачивается взад-вперед, перебирая косточки и когти на ожерелье, Туран шепотом позвал:
– Така! Что это летит? Это не платформа!
Проводник, не оборачиваясь, равнодушно сказал:
– Ставр давно тут. Пузыри надувал. Пар горячий, Ставр говорил, вверх тянет. Летает.
Туран хотел узнать, кто такой Ставр, но тут раздался возглас стоящего на часах Лехи. Вскинув пороховой самострел, парень с испугу шарахнул в небо.
Поднялся шум. Бандиты полезли