В полдень, когда жара стала невыносимой, Макота скомандовал привал. Така настоял, чтобы проехали немного дальше, объяснив Крючку: здесь пустыня злая, здесь нельзя.
Когда он выбрал место для лагеря, транспорт выстроили в круг, и людоед во всеуслышание объявил, что за пределы круга выходить ни в коем случае не надо, чего бы ни случилось. И вроде все поняли, что Така не шутит, но нашелся-таки один, который постеснялся справлять малую нужду при товарищах. Он пролез под днищем грузовика и неспешной походкой, показывая, что не боится россказней какого-то дикаря, отошел от стоянки шагов на двадцать, повернулся к бандитам спиной. Они хохотали ему вслед и подначивали. Смельчак, отвечая шуточками, журчал в свое удовольствие. А потом вдруг замолчал, пошатнулся и упал на спину.
– Гаврош! – позвал стоявший рядом с телегой Малик.
Тот, раскинув руки, засучил ногами. Агония длилась недолго – вскоре он затих. В лагере повисла тишина.
Проводник покачал головой, подошедший Макота спросил у него:
– Слышь, чего это с хлопцем приключилось? Опасно там? Забрать его можно?
Людоед кивнул:
– Можно, да. Нет медуз.
Он поманил пальцем двух самых молодых бандитов, Дерюжку с косоглазым Лехой, но те не пошевелились. Макота положил ладонь на кобуру. Така пролез под грузовиком, и молодежь гуськом, шаг в шаг, потопала следом.
Когда Гавроша положили у ног атамана, тот сказал:
– Он же не мертвый!
Бандит на земле иногда вздрагивал, ноги дергались, пальцы сгибались и разгибались.
Макота многое повидал на Пустоши, но в Донной пустыне он раньше не бывал, местных условий не знал. К примеру, атаман и не подозревал, что человек с дырой в горле может еще жить.
– Рыба-игла, – пояснил Така.
Лежащий в клетке Туран прислушался к разговору. Из рассказа людоеда стало ясно, что в Донной пустыне обитают твари, которые годами сидят в иле, дожидаясь, куда бы отложить икру. Точнее – в кого бы. Если расковырять Гаврошу шею, можно найти внутри тонкую гибкую рыбку, которая умеет вытягиваться в струнку, становясь тверже камня. Но проводник не советовал этого делать – шибко хорошо рыбка прыгает, мало ли.
– Он еще жив. – Така почесал загорелую шею, потрогал кадык. – Икра там. Пять дней жив будет. Может, семь. Потом мальки вылупятся. Пожрут его изнутри, им вкусный он. Таке нет, Така не ест кого ведет.
– Ну и чё делать теперь? – спросил Макота.
– Така помочь не умеет. Никто не умеет. Умрет мужик.
Атаман