Л.И. Софийский. Город Опочка и его уезд, с. 205
В прекрасном семействе П.А. Осиновой Пушкин нашёл себе достойных собеседников. Алексей Николаевич Вульф – истый «бурш» с русскою душою, весельчак и умница, ловкий наездник, искусный стрелок, – бывал неразлучен с Пушкиным. Сёстры его, Анна и, в особенности, Евпраксия Николаевна, были очень милые, весёлые и любезные девицы; из трёх сестёр Осиповых Александра была прекрасная музыкантша. Библиотечка в Тригорском была подспорьем Пушкину при его литературных занятиях; превосходный сад, живописные окрестности берегов Сороти – давали возможность Михайловскому анахорету пользоваться прогулками и нередко встречать вдохновение в бледных красотах северной природы. «Душа на Волхове, а сердце на Великой», – говаривали новгородцы, выражая своё сочувствие псковичам; о Пушкине можно было сказать, что душа его в Михайловском, а сердце в Тригорском.
П.А. Ефремов. Русская старина, 1879 г., с. 279.
Несколько слов от автора
Понятное дело, Пушкин стал часто бывать в Тригорском. Самой Прасковье Александровне сейчас сорок четыре года. Выходит, она старше Пушкина на восемнадцать лет. Два уже года как она снова вдова.
Во главе стола, как положено по этикету подобного застолья, сама хозяйка дома. В конце стола – Пушкин. Он очень весел сегодня. Атмосфера вечера самая сердечная – в прямом смысле. Здесь в Пушкина почти все влюблены. Начиная с Прасковьи Александровны, отношения которой с Пушкиным загадочны и до нынешних дней. Ясно только, что они не были платоническими. Анна влюблена в Пушкина по уши. Пушкин относится к её чувству почтительно, пытается отгородиться от пылких проявлений этого чувства неоскорбительным, необидным юморком. Впрочем, её имя в 1829 году в так называемом «донжуанском списке» будет обозначено. Юная Евпраксия влюблена в Пушкина иначе – влюблённостью тщательно скрываемой, застенчивой, нервной, трепетной и ранимой – первой. В 1829 году и её имя появится в том же «донжуанском списке». Сам Пушкин чувствует сейчас сердечную тягу к падчерице Александре. Её имя так же будет обозначено в указанном списке любовных трофеев. После этого продолжим наш обзор тогдашней жизни опального поэта…
В первые месяцы своего пребывания в Псковской губернии поэт не обращал особого внимания на тригорских соседок. Он жил мыслью об Одессе и старые сердечные раны были ещё слишком свежи. «Все, что напоминает море, печалит меня – писал он кн. В.Ф. Вяземской в октябре 1824 года – шум фонтана причиняет мне буквально боль; я думаю, что прекрасное небо заставило бы меня плакать от бешенства. Но слава Богу: небо у нас сивое, а луна точная репа… я вижу только добрую старую соседку и слушаю её патриархальные беседы; её дочери, которые довольно дурны во всех отношениях, играют мне Россини, которого я выписал. Я нахожусь в наилучшем положении чтобы закончить