– Кто ты?! Говори! – выдохнул он.
Тот невероятным образом изогнулся, наотмашь ударил отца Василия в лицо и, сбросив его с себя, метнулся к дверям. И когда отец Василий выскочил вслед, в храмовом дворе уже не было ни души, а на вытоптанном снегу – ни следа. Ночной визитер словно растворился в воздухе. Священник покачал головой, трясущимися от напряжения руками затворил двери нижнего храма и, пошатываясь, побрел в сторожку.
Конечно же, Николай Петрович спал. Как суслик! Отец Василий за ногу стащил его с кушетки и сбросил на пол.
– А? Что?! – вскрикнул сторож, но, увидев перед собой священника, испуганно вытаращил глаза.
– Что это с вами, батюшка?
Отец Василий проследил направление его взгляда. Ряса на плече была разрезана, как бритвой, а выглядывающее исподнее было густо пропитано кровью. Он попытался поправить разрезанную одежду и увидел, что ладони его тоже порезаны, и довольно глубоко.
– Спать меньше надо – вот что! – сердито бросил он и вышел.
И только во дворе, полной грудью вдохнув свежего, морозного воздуха, отец Василий понял, почему так рассержен. Его совершенно выводила из себя необъяснимость происшествия. Все его враги остались в далеком прошлом, и никто на этом свете его смерти не хотел. По крайней мере, ему хотелось так думать.
Рана оказалась неопасной, но зашивать ее все равно пришлось – слишком далеко расползлись края, возможно, от усилий, приложенных священником к поимке ночного визитера. Зашивавший священника молоденький врач, кажется, Евгений, явно помнил его еще с прошлого пребывания в больнице.
– Только у меня к вам просьба, – попросил он отца Василия. – Не делайте резких движений. Никакого бокса или плавания, а то вся моя работа насмарку пойдет! – И улыбнулся, видно, вспомнил, что местному священнику говорить такое почти бесполезно, во что-нибудь обязательно встрянет...
Отец Василий вздохнул и покивал головой. Он и сам искренне намеревался прожить этот день в мире и спокойствии. Да только человек предполагает, а бог... в общем, что там говорить...
Он вернулся домой и как мог успокоил Ольгу. Затем взял большой китайский фонарь и снова спустился в нижний храм. Иконы были на месте, нетронутые серебряные оклады тускло отсвечивали в слабом электрическом свете – все как всегда... Ему стало нехорошо: это явно был не грабитель. А кто тогда? Убийца?
Без происшествий, но и без паствы, практически впустую прошло и второе января, и третье... И только к вечеру третьего числа на улицах началось какое-то оживление, а диакон Алексий принес первые новости третьего тысячелетия.
– Ваше благословение! – Он прибежал, возбужденно сверкая глазами. – Ваше благословение!
Отец Василий поморщился: Алексий никогда не умел сдерживать эмоций и мог, сам того не замечая, повысить голос даже в храме.
– Что еще стряслось? – холодно поинтересовался