В королевской семье нет места любви. И я не жду ничего хорошего от своего будущего.
Глава 4. Овсянка против крылышек в меду
– Выше, Стефа, выше! Держи спину! Не опускай палку!
Да куда уж выше-то, я ж не лошадь так скакать! Вслух я, разумеется, ничего не говорю – за такое и палкой по затылку получить легко. Сестра Мария не поглядит на мой статус. Самые ненавистные мне – и всем остальным девочкам – уроки. Самозащита. Хотя какая там самозащита – это просто унизительное избиение. Если бы я не знала сестру Марию так хорошо, то подумала бы, что она получает удовольствие, стуча нам палкой по шеям и ногам.
На этих занятиях все равны. Рядом со мной прыгает – надо признать, гораздо изящнее, чем я – Летта Ханбург. Она оборотень из довольно знатного, хоть и нищего рода. Оборотням хорошо, они сильнее обычных людей. Мы с Леттой могли бы стать подругами, если бы она не была такой зазнайкой. Именно она была здесь заводилой. Летта – круглая сирота. Её родители умерли от лихорадки, а опекуны, недолго думая, запихали её в монастырь. Мне было бы её жалко, если б не постоянные каверзы с её стороны. Вот и сейчас она, неплохой маг воды, ухитрилась собрать мне под ногами лужицу, на которой я, разумеется, поскользнулась и грохнулась на спину.
– Госпожа Виолетта, три дня отработки на кухне! – раздался гневный голос сестры Марии. – Тьера, Элера! Помогите Стефе подняться и проводите до её комнаты. Чуть позже её осмотрит лекарь. Остальные взяли палки и выпрямили спины! Прыжок!
Есть справедливость, есть! Отработка на кухне – самое суровое наказание для знатных девочек. Я там пару раз бывала – это действительно ужасно. Чистка картошки, мытьё горы посуды, ощипывание куриц – бррр. А вот для девочек из простых семей кухня – это родной дом. Их гораздо более страшит библиотека.
Тьера и Элера с готовностью складывают палки и подхватывают меня под руки. Спина, конечно, болит, но терпимо. Позвоночник не сломан, это факт. Близняшки стараются быть аккуратными и идти в ногу, хотя могли бы и уронить меня пару раз. Летта бы непременно воспользовалась ситуацией.
За четыре года обучения ко мне привыкли. Тем более, двоих отправили домой, двоих новых привезли. Одна из них как раз Летта – младше меня на год, а такое ощущение, что она сущий ребёнок. Мне даже ей мстить не хочется – лениво. Тем более, что ни говори – положение у меня привилегированное. На половину уроков не хожу, занимаюсь индивидуально, да ещё бывает, что при отсутствии сестры Гортензии веду урок франкского. Ну как веду: книжки читаю вслух и вопросы задаю. Большую часть времени провожу в библиотеке, теперь переписывая славский "Придворный кодекс". Практикуюсь в языке, так сказать.
Будущего я жду с ужасом и волнением, нарастающим с каждым днём. Мне скоро восемнадцать – а это значит, что моя жизнь изменится просто кардинально. От