Самое обидное, что в тот злополучный день не было никакой необходимости выкладываться без остатка, под ноль. Мои коллеги, например, не перенапряглись. Поначалу все шло превосходно: мы втроем, в равных пропорциях, накачивали магический конденсатор собственной Силой и частями переправляли ее «специально обученному» магу – да-да, тянули то самое бревно из пункта А в пункт Б. Ответственность перед товарищами, адреналин, азарт – и вот я уже понимаю: что-то не так. Привычное действие дается мне с трудом, я взмок, а пальцы, наоборот, заледенели, меня мутит, перед глазами мечутся черные мошки – самое время остановиться. Но разве это возможно? Признать свою слабость, подвести ребят? Как бы не так! И вместо того чтобы сбавить обороты, я поднажал еще.
В горячке боя (ну и что, что мы не сами врага громили, а всего лишь патроны подносили?) ребята не сразу заметили, какими судорожными рывками я пытаюсь внести свою лепту. А заметив, не сочли возможным тащить на себе. С моим самочувствием можно разобраться позднее, куда важнее было бесперебойно наполнять конденсатор. Никто тогда и представить не мог, в каком плачевном состоянии я оказался. И меня отцепили.
Покуда мы были объединены в систему, я мог через Сумрак видеть и слышать все то, что видели и слышали мои коллеги. Как только меня удалили из контура – я стал слепым, глухим и абсолютно обессиленным. Покуда мы были объединены в систему, любому из ребят достаточно было всего лишь вернуть мне самую капельку потраченной энергии, и дальше я бы тихо-тихо восстановился сам. Как только меня удалили из контура – последствия стали необратимы.
Заселился я в воскресенье под вечер, когда на весь кардиологический корпус был всего один дежурный врач. Поскольку никакой неотложной помощи мне не требовалось, решено было первичный осмотр отложить до утра, когда соберется весь медперсонал.
Дозорный водитель Михалыч, растроганный моим нынешним состоянием до неприкрытой досады и мужественно молчавший в сторонке, возле пожарного щитка, пока длилось оформление у стойки администратора, донес мой чемодан до номера на втором этаже. К счастью, это был действительно номер, а не больничная палата, как мне представлялось. Хотя это логично: все же санаторий, а не госпиталь. Посопев на пороге и протелеграфировав взглядом всю парадигму вполне человеческих эмоций, Михалыч жахнул меня напоследок по плечу крепкой шоферской дланью и удалился.
Я осмотрелся. Чистенькая аккуратная комната.