– Пока неизвестно. А дебаты состоялись. Ничего особенного.
– Уточнить! – с металлом в голосе закончил Петр Ануфриевич и снова посмотрел на портрет, и показалось генералу, что моложавый Феликс одобрительно подмигнул ему левым глазом.
– Есть! – отчеканил Стегин.
– И доложить! Не забывайте, я жду от вас положительных результатов. Многовато у нас в последнее время накопилось нераскрытых убийств. Пора начать раскрывать! Понимаете, о чем я говорю?
– Догадываясь. Вы, вероятно имеете в виду дело, возбужденное по факту смерти гражданина Тюрбанова, и дело о нападение на гражданина Щукина, повлекшее смерть последнего.
– Вот именно. В городе становится страшно жить!
– Товарищ генерал, позволю напомнить, упомянутые дела находятся в производстве у старшего лейтенанта Яковлева, не у меня.
– Капитан, почему вы так странно разговариваете: упомянутые дела, смерть последнего?
– По форме, товарищ генерал.
– Ах, оставьте. Будьте проще! Читайте Чехова. Вот именно, Чехова! – в раздражении закончил разговор Петр Ануфриевич.
В конце дня Стегин получил возможность оценить результаты работы криминалистов–лаборантов. Из фотолаборатории ему прислали увесистый пакет, в котором оказалось около сотни фотографий. Это были не совсем те снимки, что Стегин уже видел. Увеличенные и отреставрированные, теперь – удивительно четкие и контрастные, они производили совсем иное впечатление. Стегин рассматривал их с удовлетворением и некоторой долей восхищения. А Бурова он узнал сразу.
Глава 8. Мясоедов.
Дорога делала изгиб. Не поворот, а именно изгиб, точно такой, что изображен на дорожном знаке. И водитель сбавил ход, но Раздатченко, сидевший с ним рядом на переднем сидение, все равно недовольно произнес: -Ну, куда ты так гонишь, Антон? Сбрось!
Стрелка спидометра поползла влево. Шестьдесят, пятьдесят. Но, дрогнув пару раз у этой отметки, она, будто передумав, снова стала откланяться к значениям повыше: пятьдесят пять, шестьдесят, шестьдесят пять.
Раздатченко вздохнул, давая понять, он-де понимает, советы и увещания бесполезны для неуправляемого в своих действиях шофера-лихача.
В ответ на укоризненный вздох Антон улыбнулся и, следуя правилам, повернулся к шефу, как бы испрашивая тем разрешения снова мчаться во весь дух. Игра. Ритуал. Скорость Раздатченко не пугала, он любил быструю езду. Когда Антон снова перевел взгляд на дорогу, все было по-другому! Он был готов поклясться, еще двадцать секунд назад КамАЗа на трассе не было! Машина, вывернувшая неведомо откуда, двигалась по правому краю дороги, впритык к обочине, и вдруг также внезапно и нагло, как и появилась, сместилась к центру и заняла стразу две полосы.
– Наглец! Сука! Что делает, а? – с искренним негодованием, произнес Антон, заметив, что автомобиль сопровождения, в котором находилась охрана, пропал из поля зрения.
– Обойди! – приказал Раздатчено, сжав губы. Он разделял мнение своего водителя. – И не стесняйся.
– О,