Сама в комнату унеслась, сбросила успевшие поднадоесть бесформенные джинсы с подворотами и толстовку цвета хаки, переоделась в драные джинсики в облипку, потертые на самых правильных местах и маечку на бретельках, модного акульего цвета. Походя любовно погладила древко лука на стене, у меня их целых три, почти коллекция. А самый любимый, тот, что в детстве Виталий Владиленович сам смастерил. Как бы мамуль ни хмурилась, мол, портит вид комнаты, его выбросить или со стены снять нипочем не позволю!
На другой стене на полках книги и фотки. Мы с мамулью, с Ариэлькой, а больше всего с Кирликом. Одна скромная фоточка с отчимом, очень стеснялась, когда ее в рамочку ставила, и еще больше, когда Кирюшка меня, захлебываясь, Виталию Владиленовичу сдал, а тот хмыкнул.
Еще недавно постерами было все заклеено, солистами рок— и готических групп, про которых мамуль не уставала повторять, что они страшнее атомной войны, в смысле солисты, хотя и творчество с ее точки зрения тоже.
Мобилка тренькнула, тыкнув на конвертик, прочитала сообщение от Ариэльки:
«Белоснежка, а нас двоих ждали. Оказывается, твоя мамуль моей звонила и предупредила, что мы вместе приедем»…
То, что мамуль пыталась мне что-то сказать, еще там, на площадке, но почему-то так и не решилась, понятно. Как понятно, что что-то не то. Ну ничего, я человек упрямый, к тому же спешить мне некуда, сейчас выведаю…
Словно прочитав мои мыли, мама, постучавшись и дождавшись моего «угу», зашла.
Прежде, чем закрыла за собой дверь, я успела расслышать довольный вопль братишки.
– Как-то не похож он на умирающего лебедя, – проговорила я, не отрывая глаз от мамули.
Та вспыхнула, потупилась и забормотала, что ему да, намного лучше.
– Как и ты не похоже сама на себя, – продолжила я. – Зачем платок на голову повязала? Что за хламида на тебе? Только не говори мне, что модно. Я последние три месяца не в лесу жила, знаю, что модно, а что нет, и что тебя не заставишь макси надеть, если содержимое декольте не вывалить и руки не открыть… Украшений нет, макияж скромнее, чем у восьмиклассницы, которая у мамки помаду стибрила… Что происходит, ма-ам?
Мамуль ресницами захлопала, зарделась, слушая меня, а потом огорошила:
– Тебе нужно уехать, Сашенька.
Я так и села на свое девичье ложе с открытым ртом.
Мамочка рядом опустилась и за руку взяла. Причем пальцы ее при этом дрожат, а подбородок дергается.
– Мам, что случилось? – спросила уже серьезно. – Если что-то… ты только скажи… У Виталия Владиленовича… по работе проблемы?
Мама посмотрела на меня удивленно, головой помотала.
– Нет, у Виталика нормально все. У тебя проблемы, Ташечка.
– У меня? Да какие у меня проблемы, мам? Сессию на отлично сдала, кстати, спасибо, что поинтересовалась… Если ты про Гадаева с компанией, так они огребли вчера так, что не только меня, девочек на красной улице за версту обходить будут…
– Саша! – ахнула мама. – Ты откуда о такой улице знаешь? Не к лицу девушке