Глава 8.
Полина.
– Я горжусь тобой, Полина. По-настоящему горжусь. – С широкой улыбкой сказал Глеб Николаевич, и в его взгляде и правда читалась настоящая гордость. Такую гордость можно испытывать за своих детей, но никак не за пациентов. Поэтому я была удивлена и смущена. Не знаю, говорило это в пользу того, что он хороший доктор или нет, но я все-таки прониклась к нему немного большим доверием.
– И как ты чувствуешь себя в процессе? Как ты справляешься? – Спросил психолог, глядя на меня привычно внимательным взглядом.
– Ну, не знаю… – Я пожала плечами. – Сначала все было неплохо, но…
Сникла, вспоминая, как чуть не потеряла сознание оттого, что парень схватил меня за ногу. Схватил без злого умысла, но мое тело отреагировало так, будто он – угроза. Автоматически отреагировало. Я потеряла контроль над ним и оцепенела.
– Ты боишься его? – Подсказал мужчина.
– Нет. Не то чтобы… Может быть… Я не знаю. – Путано пробормотала я.
Мне было сложно ответить на этот вопрос. Умом я понимала, что у меня нет объективных причин его бояться. Он, кажется, неплохой парень. И мне нравилось, как он смотрит на меня: не выказывая никакого интереса к моей персоне, как на надоедливое домашнее животное, с присутствием которого ему приходится смиряться в силу обстоятельств. Я слегка улыбнулась, вспоминая его злость, которая почему-то не казалась мне страшной, а скорее забавляла. Его недовольство мной и эту кличку смешную. Мне нравилось то, что я ему не нравлюсь. Я раздражала его, и меня это успокаивало. Но во время тренировок мы находились один на один в закрытом помещении, и это не могло не пугать меня.
– Мне кажется, я смогу привыкнуть. Со временем. – Сказала я, задумчиво глядя перед собой. – Он – хороший. И я его бешу.
Психолог слегка усмехнулся моим словам, но никак их не прокомментировал. С минуту о чем-то размышлял, задумчиво вертя ручку между пальцами, затем протянул мне лист бумаги и стакан с цветными карандашами.
– Задание то же самое. Закрась лист.
Я взяла лист и тот же черный карандаш, что и в прошлый раз. Начала размашисто черкать лист, и вдруг остановилась. Посмотрела на черный грифель, и вспомнила, что таким же карандашом хотела нарисовать портрет Игната. В голове мгновенно, как по заказу, возник образ, и я стала задумчиво перебирать детали в своей голове. Каждый шрам, асимметрию темно-синих глаз. Тонкие губы. Хорошо очерченные скулы. Линию подбородка. Короткие темно-рыжие волосы. Хотя нет, их сложно было назвать рыжими, это был скорее каштановый цвет с рыжеватым отливом. Нарисовать такой оттенок в цвете не слишком легко. Но я и не намерена делать цветной портрет. Я хотела передать суть, глубину и характер, а для этого мне был необходим только простой карандаш, так, чтобы внимание ничего не отвлекало. Я перебирала детали в уме, складывая в общую картину, предвкушая конечный результат, снова позабыв, где я нахожусь.
– Полина? –