Мама водила меня на курсы по игре на пианино. Это была ее мечтой – играть на фортепиано.
– Я хочу, чтобы ты сыграла для меня, – пьяным говорил отец.
Я же не хотела, и не играла… Меня все в нем раздражало. Иногда я не понимала своего отношения к нему. Он же, с его слов, меня очень сильно любил.
Мои школьные года прошли как в тумане: я много чего не помню – того, что происходило в школе. Не помню именно какие-то определенные школьные знаменательные события, так как просто хорошо училась и больше ничем не занималась. Училась я прекрасно, не выделялась, была достаточно скромной, послушной. Да и чем можно заниматься кроме учебы в школе? Параллельно я ходила на курсы по игре на пианино, а также на плаванье. С помощью мамы у меня получилось окончить школу экстерном (10—11 класс за 1 год).
А вот дома было все непонятно. Я не понимала – зачем отец месяцами выпивает. Не понимала, ЗАЧЕМ МАТЬ С НИМ ЖИЛА. Дома я страдала вместе с мамой. Всю боль, которую она испытывала, я проживала с ней.
С мамой я была в хороших отношениях. С отцом все сложно – я его не принимала, презирала, осуждала. Иногда мы с ним хорошо общались. Это была какая-то синусоида отношений – то иногда все отлично (когда он не пьяный), то бывали «веселые» времена. Периодически он становился хорошим отцом и ни в чем нам с братом не отказывал. Но периодами у него случались приступы, так сказать, психически больного человека. Насколько он был разным, как хамелеон – мог в одночасье меняться то в лучшую, то худшую сторону.
Можно сказать, насколько он созидал вокруг себя, настолько вдвойне все разрушал. Его разрушительная сила влияла на всех нас – и на взрослых, и на детей.
Когда он не выпивал, у него открывалась огромная трудоспособность. К примеру, он мог не спать сутками для достижения своей цели. Это мне в нем нравилось – огромная трудоспособность и сила воли, которые, я считаю, передалась по генам и мне. Говорят, в человеке есть и хорошие и отрицательные черты личности. У отца была разрушительная сила сквернословия, он много говорил, бывал жестоким, жестким, горделивым, упертым, гневливым, и он был уверен, что всегда прав. Если ему перечили и озвучивали его минусы – он сильно гневался.
Я же считала, что человек, если в чужом глазу соринку видит, должен замечать бревно своем в глазу. Я ему это бревно показывала и говорила, на что он гневался и избивал меня. Я же была идеалисткой и максималисткой – за любую правду. В дальнейшем я стала понимать, что правду не все хотят слышать. Правду могут принимать только сильные и самокритичные люди, которые хотят меняться в лучшую сторону.
Лучиком света в нашей семье был мой брат Нурлыбек, на один год старше меня, которого уже сейчас с нами нет. Он был самым светлым ребенком в семье,